Евгений Шалашов - Неизвестная война

Один из арестантов, в шинели с содранными погонами, с интересом прислушивавшийся к разговору, вскинул глаза, и мы с ним встретились взглядами. Тот случай, когда говорят «зацепились». А глаза могут сказать много. М-да, а вот этот парень, определенно бывал в атаках, чтобы лоб в лоб и в штыки. Не уверен, что справился бы с таким. Крутой волчара, матерый! Встречу такого на поле боя, застрелю. Да что там, я ему в спину стрельну без малейшего угрызения совести. И если прикажут, в расстрельную команду встану. Но пайку у арестанта не отберу.

И, судя по его глазам, он тоже кое-что узрел и понял и тоже с удовольствием пристрелил бы, если смог. Именно меня, а не того охранника, пытавшегося украсть его пайку.

Стало противно, и я убрался наверх. Есть не хотелось, хотя товарищи из шестой армии снабдили пайком — две пресловутые воблы и полфунта черного хлеба.

Вагон потряхивало, но стало светлее и уже можно читать. Спасибо, друзья-чекисты снабдили в дорогу газетами. Самая первая, разумеется, газета родного Северного фронта — «Наша война». Что там пишут? А пишут, все то же самое, что я уже читал в течение последних месяцев «Крестьяне Севера — все на борьбу с поработителями!», «Все как один на защиту Севера!». О, а здесь небольшая заметка о моем знакомом джигите. Оказывается, отряд Хаджи-Мурата Дзарохохова освободил две деревни, расположенные по левому берегу Северной Двины. А я и не знал фамилию горячего командира. Дзарохохов. Не сразу и запомнишь, и выговоришь не с первого раза.

Еще есть стихи. Автор, именуемый Касьян Безземельный, пишет:

Вот тучи сгущаются снова

Над нашей свободной страной;

Куют нам былые оковы

Злодеев воспрянувший рой.

Чтоб снова не стать нам рабами,

Отпор мы злодеям дадим —

Смело на бой с палачами! —

Мы черную рать победим!

Стихи так себе, но бывали и хуже. А в двадцать первом веке столько графоманов, что сотрудники фронтовой газеты времен гражданской войны постреляли бы половину, и никто бы этого не заметил.

Ну ладно, а что пишет главная газета вологодской губернии «Красный Север»? Кстати, когда уезжал, она еще называлась «Известия Вологодского совета рабочих и солдатских депутатов». Интересно, а череповецкую газету тоже переименовали?

А пишут все тоже самое — про Северный фронт, про продразверстку, про загнивание мирового капитализма и международное рабочее движение, предрекающее мировую революцию.

Перепечатка телеграммы товарища Ленина, опубликованная в газете «Коммунист» Череповецкого губисполкома. А, мои «Известия» теперь так называются? И что там товарищ Ленин? А Владимир Ильич пишет: «Череповецкому губисполкому. Проверьте жалобу Ефросиньи Андреевой, солдатки деревни Новоселово Покровской волости Белозерского уезда, на предмет отнятия у нее хлеба в общий амбар, хотя у нее муж в плену пятый год, семья — трое, без работников. Результат проверки и ваших мер сообщите мне. С уважением предсовнаркома Ленин».

Однако! Я про такие вещи и не знал. Думал, что жалобы простых крестьян до Председателя Совнаркома не доходили, оседая внутри канцелярий и прочих бюрократических изысков.

А вот интересные заметки, способные порадовать белогвардейских шпионов: «Перед предстоящим наступлением Вологодская губпартконференция приняла решение мобилизовать в каждой волости по пять-шесть коммунистов, и отправить их добровольцами на Северный фронт». Так мобилизовать или отправить добровольцами? Ладно, это детали.

Еще любопытный материал. Опять-таки, «в преддверие скорого наступления РККА на Северном направлении, губернский исполнительный комитет объявляет мобилизацию лошадей и подвод, в общем количестве десять тысяч штук для обеспечения гужевой надобности армии. Исполнение возложить на уездные и волостные исполнительные комитеты».

Как бы я зашифровал послание? Что там, любезный моему сердцу Василий Васильевич Крестинин писал в «Краткой истории о городе Архангельске»? Ага, про тягловый скот у него есть, про подводы тоже, десять тысяч — да без проблем. А наступление? Может, подойдет про «нападение шведов, прибывших повоевать»? Шведов, понятное дело, поменяем.

Спрашивается, где соблюдение секретности? Понимаю, что скорое наступление Красной армии ни для кого не секрет, но все-таки непривычно.

А есть что-нибудь не о войне и не о политике? Ага, о школе! Постановление Вологодского губернского исполнительного комитета о мобилизации учителей для работы в школах.

Первое. В виду крайнего недостатка в школьных работниках для замещения учительских вакансий в Вологодской губернии, что повлекло приостановку занятий во многих школах, все бывшие учителя и учительницы, служащие в советских, общественных и частных учреждениях и предприятиях объявляются мобилизованными для школьной работы и поступают в распоряжение Губернского отдела образования.

Второе. Указанные лица должны явиться в Губернский отдел народного просвещения для регистрации в недельный срок по опубликованию настоящего постановления.

Третье. Лица, уклоняющиеся от настоящей мобилизации, подлежат преданию суду по законам революционного времени.

Четвертое. Все учреждения и предприятия, у которых находятся на службе помянутые в п.1 лица, обязаны в трехдневный срок представить в Губернский отдел народного образования списки на указанных лиц.

Подписи: Ветошкин, председатель губернского исполкома и заведующий губотделом просвещения Карпов.

Забавно. Помнится, в восемнадцатом году мы печатали постановление, касающиеся бывших офицеров царской армии. Мол, в целях пресечения уклонения от мобилизации в РККА все бывшие офицеры должны в срочном порядке встать на учет в военный комиссариат по месту жительства, а все руководители предприятий обязаны предоставить в исполнительные комитеты списки офицеров.

Ежели Советская власть в лице председателя губисполкома заботится о школе, пусть и такими суровыми мерами, это неплохо. Стало быть, заботится о будущем.

Может быть, не дожидаясь мобилизации мне добровольцем явиться в школу? Что там Полина вещала — мол, ничего страшного, что ты простой учитель, станешь директором, а там, глядишь, и до должности заведующего губернским отделом просвещения дойдешь.

Мысли сами собой перешли к Полине. Не думал, что меня так быстро выдернут из Вологды, собирался смотаться в Череповец, повидать девчонку. Вроде, даже и привязался к ней, и вообще... Иной раз, вспоминаешь Второй Дом Советов, ее гостиничный номер, все прочее и чувствуешь себя последней скотиной. Из Вологды до Череповца два с половиной часа. Смотаться, проведать Полинку и обратно. Хотя, по нынешним временам гораздо дольше, часов пять, а не то и шесть. Значит, закладываем все десять. Но даже если бы и успевал, то все равно – нельзя. И записку черкнуть девчонке не могу. Пока я в командировке, все мои связи с внешним миром запрещены. Командировочного удостоверения нет, печать никто не поставит, но что это меняет? Пока Кедров не скажет.