Николай Живцов - Следак [litres]

– Хорошо, до послезавтра. Двадцать шестой кабинет.

– Буду, – уверил его я.

Мы вновь поручкались, и тут я вспомнил о травмпункте. Раз вызывают в милицию, нужно на всякий случай травмы зафиксировать. За пару дней синяки не рассосутся.

– Товарищ Горзеев, не подскажете, где здесь травмпункт?

– На Куйбышева, – ответил милиционер и принялся объяснять мне маршрут. – Отсюда до него на двенадцатом автобусе можно доехать. Там кинотеатр «Ритм», увидите, а за ним районная поликлиника. Так травмпункт в этом же здании находится, с левой стороны.

Я поблагодарил и отправился в общагу.

А утром я проснулся знаменитым.

Первым меня поздравил Грег.

– С добрым утром, герой-любовник! – под металлический скрежет кровати радостно заржал сосед по комнате, когда я открыл глаза и сбросил ноги на пол.

– Не начинай, – прервал его я и, еще разок скрипнув пружинами, занял вертикальную позицию.

Грег уже натянул на себя тельняшку и рылся в тумбочке, ища чего-нибудь пожрать. Довольно крякнув, он вытащил шмат сала и половину черного каравая.

– Говорят, у столовой вчера самое настоящее сражение развернулось. – Сгрузив продукты на стол, Красников вернулся к той же теме. – Жаль только, я сам его не видел. Ты, кстати, мог бы другу и шепнуть о таком событии. – Грег добавил в голос осуждения и вновь заржал.

– Без проблем, в следующий раз пригласительный пришлю.

Вышел я из комнаты под надрывный хохот соседа.

В коридоре я сразу же столкнулся с двумя девчонками, которые выносили из кухни кастрюлю с чем-то аппетитно пахнущим и стопку мытых тарелок. При моем приближении они замедлили шаг и проводили меня укоризненными взглядами.

В туалетной комнате парни встретили меня ехидными улыбками и подколками. Правда, нашелся один, кто смотрел на меня с осуждением.

– Ты разве не понимаешь, что поступил с девушками дурно? – спросил он меня, не обнаружив на моем лице раскаяния.

– Слушай, давай я сперва отолью, а потом объясню тебе, что это не твое дело. О’кей? – С этими словами я развернулся лицом к оформленной кафелем дырке в полу.

Парень недовольно засопел мне в спину.

– Да что с тобой говорить, – раздраженно бросил он, не став меня дожидаться, а я порадовался его сообразительности.

Вернувшись в комнату, я подсел за стол к Грегу.

– Ты это, поосторожней, – пододвигая ко мне половину еды, предупредил меня сосед. – Кое-кто слышал, что Юров грозился выпереть тебя из комсомола.

Вот гад, а вчера казался нормальным мужиком.

– И чем мне это грозит? – деловито уточнил я.

– Чем, чем? Кислород перекроют, – зло бросил Красников, и я понял, что не все здесь идейные комсомольцы. – Ни нормальной работы, ни карьеры, ни загранок – вообще ничего не видать. – Грег посмотрел на меня внимательно, от недавнего балагура ни осталось и следа. – А самое поганое, путь в партию тебе будет закрыт, а там должности, спецпайки, спецдачи, спецсанатории и другие блага.

– Понял, – впечатлился я серьезностью проблемы. – И что делать?

Красников отхлебнул чай из стакана.

– Вести себя тише воды, ниже травы, авось пронесет, – пожав плечами, ответил Грег. – Или, наоборот, показать себя опасным противником. Но в любом случае лучше сильно не выделяться из толпы. Да ты, я смотрю, и сам начал это понимать – подстригся, клеши снял. Вот только на бабах подорвался.

– Все беды от баб, – вздохнул я.

– Это да, – согласился со мной сосед.

Из задумчивости нас вывело появление гостя. В комнату зашел нарядно одетый и благоухающий одеколоном Алексей.

– Альберт, я зашел предупредить, – смущаясь, начал он после взаимных приветствий, – при Ленке я буду делать вид, что мы в ссоре. – Он проникновенно заглянул мне в глаза, ища в них понимание.

– Да без проблем, – одобрил я его тактику.

– Без обид? – уточнил он.

– Без обид, – подтвердил я.

Соглашение мы скрепили рукопожатием под хохот Грега.

Когда я появился в корпусе своего факультета, однокурсники уже толпились в коридоре возле аудитории. Все опрятные, со скидкой на эпоху нарядные. Женщины преимущественно в принятой здесь классике: белый верх, черный низ, мужчины в костюмах, некоторые даже при галстуках. Я, как и большинство, этой статусной детали гардероба не имел. В вещах Альберта нашелся лишь один цветастый галстук, который сразу же мною был отправлен в мусорное ведро. У Грега же галстуков не было вовсе.

Студенты тихо переговаривались, боясь потревожить находящихся за закрытыми дверями членов экзаменационной комиссии. Кое-кто с бледным видом, беззвучно шевеля губами или в неполный голос, повторял защитное слово. Стоящие возле открытых нараспашку окон молодые люди нервно курили. Увидел я и Лену, что-то рассказывающую обступившим ее девушкам. Поблизости топтался Алексей в ожидании знаков внимания со стороны своей зазнобы, ловя каждый ее жест и каждое слово.

Особняком, застыв чуть ли не по стойке «смирно», держалась Лебедева, осваивая амплуа злодейки-разлучницы. Студенты время от времени бросали на нее взгляды, кто заинтересованные, кто неприязненные.

Как только сокурсники меня увидели, тех же самых взглядов удостоился и я. Но в зоне отчуждения, в отличие от Татьяны, я не оказался. То ли сработала мужская солидарность, то ли любопытство, то ли еще какой фактор, но студенты мужского пола потянулись ко мне с приветствиями.

Возникший гомон оборвал скрип открывающейся двухстворчатой двери, ведущей в заветную аудиторию.

В проеме остановилась неопределенного возраста женщина в таком же сером и унылом, как и ее внешность, костюме.

Перед собой она держала тетрадный лист.

– Здраствуйте, товарищи студенты, – поприветствовала она нас поставленным голосом.

Мы синхронно отозвались.

Мазнув всех строгим взглядом, она уперла его в лист бумаги и начала называть фамилии:

– Бондаренко!

– Здесь!

– Голдобина!

– Я!

– Жарков!

– Здесь, – отозвался Леха.

И так еще четырнадцать фамилий.

Я ожидаемо оказался в конце списка. После того как я отметился, секретарь приемной комиссии сместила внимание с листа на меня. В ее глазах я разглядел смесь неприязни и предвкушения.

– Чапыра, с вас и начнем, – сказала она как отрезала. И мне пришлось войти следом за ней.

«Главное – излучать уверенность и не волноваться», – напомнил я себе.

Дверь со скрипом за мной закрылась, и я оказался под прицелом еще пяти пар глаз.

В одном, вернее, одной из членов комиссии я узнал вчерашнюю даму из магазина, что поделилась со мной авоськой. С ней я поздоровался отдельно и даже позволил себе намек на улыбку, который она тут же отзеркалила.

Второй женщиной в комиссии оказалась копия секретаря – тот же непрезентабельный внешний вид и схожее выражение лица. Только в волосах побольше седины.