Комбат Найтов - Чекист: В небе только девушки! И… я. Мы взлетали, как утки… Чекист [сборник litres]

Домик был даже ухожен снаружи. Практически мгновенно о приезде молодого графа стало известно всем. Шила в мешке не утаишь, поселочек всего ничего: пара десятков домиков, большая часть из которых посещается время от времени. Постоянно тут живут пять или шесть семейств. Они и ухаживают за остальными дворами. Еще днем ему прислали пару бутылок местного шнапса, настоянного на можжевельнике, с патриотическим названием «Эдельвейс», и счет за обслуживание дома. Вольфганг шлепнул по заднице наряженную в национальный костюм – дирндль – девицу, намекнув ей, что водка вкуснее в хорошей компании. От стопочки она не отказалась, муж в армии, скучно. Уложит всех спать и принесет ужин графу. Из-за войны совсем мало народа бывает. Чек брать отказалась, для того чтобы его обналичить, спускаться надо, а бензина почти нет, он по карточкам. Получив деньги, обрадовалась, сказала, что сейчас же пришлет кого-нибудь убраться в доме. Действительно, появилось еще четыре хохотушки, которые быстро навели порядок в домике, озорно посматривая на молодого человека. В поселке из мужчин был капеллан, трое стариков и два подростка. Всех остальных рейх призвал в альпийские войска, и они появлялись здесь только от случая к случаю. Заработав свои марки и похохотав над шутками графа, они удалились. Вольфи спустился в подвал, предварительно заперев дверь в дом. За пирамидой с ружьями, внутри которой была еще одна дверца, обнаружил сейф. В нем коротковолновая станция, сухие аккумуляторные батареи, бутылки с электролитом, мотор-генератор для подзарядки. Вещь, конечно, ценная, но наверняка внизу полно пеленгаторных станций. Отсюда работать нельзя. Вынул из пирамиды «Манлихер» и «Зауер „Три кольца“», открыл дверь и начал чистить оружие на веранде. Почти сразу за этим подошел пожилой мужчина в «тирольке» – полицмейстер, староста, егерь и почтальон одновременно. Степенный разговор, вспомнил графа и Вольфганга-мальчишку, зарегистрировал его в каком-то гроссбухе. Посетовал, что лицензии граф приобрел внизу, а не у него.

– Мне сказали, что лицензии выдаются только там!

– Кто сказал?

– Я не помню, как его зовут, толстенький такой, вот с такими щеками.

– Адольф, вот старый мошенник! Он все норовит мой участок закрыть. А жить на что? И так народу совсем не стало!

– Герр Карл! Дичь-то в горах есть?

– Как не быть! Дичи много. Фазанов развелось – просто жуть, все посевы потравили!

– Вот на них ты и выпиши мне лицензию.

– Это я мигом, и покажу, где взять.

– Да в верховьях Менга, на полянах, это я с детства знаю.

– Эх, конечно, знаете, граф. Ваши же угодья были, отцов и дедов ваших.

– Да, понял я, понял, с поля и занесу. Вон, отведай можжевеловки.

Да, видимо, совсем народец обнищал. Все сводится к деньгам.

Пару дней особо никуда не ходил, здесь довольно высоко, требуется привыкнуть. Аннет была не прочь немного заработать и в постели, были и другие желающие, но Вольфганг приехал не за этим. Затем сделал пару выходов за фазанами и посмотреть, кто еще в горах болтается. Проскочило в разговорах, что кроме всего прочего, альпийских стрелков поставили здесь за границей присматривать. Те четыре хохотушки имеют среди солдат своих ухажеров.

Наряд действительно появился. Ходят парой, в триконях, гремят ими на всю округу. К появлению гауптмана отнеслись немного настороженно, но почтительно. Их больше беспокоил вопрос, чтобы их «курочек» не помяли. Разузнав, что молодых девушек граф не тискает, солдатики успокоились. Выяснилось, что участок у них большой, и здесь они появляются раз в неделю – десять дней.

За три дня закрыв полностью лицензии и поделившись с Карлом добычей, к тому же отдав ему на выделку всех самцов-фазанов и две головы косуль, осторожно завел разговор о туре. Тур – животное редкое, осторожное, и по снегам в это время года ходит, спускаясь к траве только ночью. Следовательно, бить его надо с ночевкой, и не с одной. Именно то, что требовалось сейчас Вольфи. Начали от голов косуль. Вольфганг специально взял только рогатеньких, дескать, головы нужны украсить казино в полку. Вот если бы тура взять! Карл помялся для порядку, но желание заработать на выделке превысило всё. Сказал, что есть лицензия прошлого года, тридцать девятого, сейчас переоформит, только потом надо будет вниз с ним съездить и печать в магистратуре поставить. Минут через сорок мученического пыхтения и громкого макания ручки в чернильницу он выложил готовую бумагу на стол. Тщательно пересчитал марки, расписался в получении и протянул заветную бумагу фон Вольфи.

– Одному, граф, тяжело будет в горах. Лагерь надо разбивать, присматривать за ним.

– Карл, ну, староват ты уже по горам скакать, вот тебе двадцать марок и талон на бензин, съезди вниз и поставь печать.

– Так машины нету, мобилизовали.

– У Аннет возьми. Кстати, куда она пропала?

– Так Франц из Зальцбурга приехал на пару дней, так что она к вам сейчас ни ногой. Франц и приголубить может так, что мало не покажется, – смеясь, ответил егерь.

Сейчас именно горные стрелки представляли наибольшую опасность. Они были везде и нигде. У них шла учеба, поэтому могли появиться внезапно в любом месте. От использования рации Вольфганг уже отказался. Ребятки, приходившие в деревню, имели на петлицах «молнии» радистов. Они же сказали, что внизу в казармах у станции базируется батальон, специализирующийся на прочесывании местности. Так что эти горы – не наши горы, здесь пустых мест совсем мало. Но выхода не было, и бывший пограничник начал подготовку к выходу.

Карл привез путевку с печатью, так что все по документам чисто. Шифровка переписана тушью на парашютный шелк и стала патроном к ракетнице – с дробным зарядом, превращающим ее в лохмотья. Через два дня все было готово. Появилась Аннет, которая сказала, что 3-я горнопехотная послезавтра начинает учения немного восточнее этих мест. Пора! И еще до рассвета Вячеслав выехал вверх по дороге к массиву Наафкопф. Там на площадке оставил машину, закинул на плечи рюкзак, вскинул на плечо старый, но великолепно сохранившийся «Манлихер» с оптическим прицелом и зашагал по тропе вверх к ледникам массива. Следов не было, ни человеческих, ни звериных. У кромки снегов начал забирать вправо, на запад, ближе к границе с Лихтенштейном. Обнаружил охотничий домик, не обозначенный на карте. Он был закрыт, но имелись следы примерно двухнедельной давности. Отсюда до границы около двух километров.

На маленькой поляне метрах в пятистах от домика он разбил палатку, немного повозился с обустройством лагеря, заодно внимательно рассматривая окрестности. Всякое могло быть, и что это за домик, неизвестно. Скорее всего, горные стрелки построили. Странно, что Карл об этом ни словом не обмолвился. Он говорил о домике выше, у ледника, за вот этим гребнем, говорил, что крыша там прогнила и ночевать опасно.