Александр Михайловский - Война за Проливы. Решающий удар [СИ litres]

Ретроспекция от 29 июня 1908 года. Российская империя, Привисленские губернии, Келецкая губерния, уездный городок Олькуш.

За два дня до предъявления ультиматума Австро-Венгерской империи (как раз накануне падения Лондонского метеора) фельдкурьер доставил в Олькуш именной императорский рескрипт, подчиняющий Армию Особого Назначения генерал-лейтенанту Бережному. Только он один в этом мире знает, как правильно организовать войну с Австрией, чтобы та оказалась стремительной, как взблеск молнии в грозовом небе, и такой же неотразимой.

В связи с этим назначением на следующий день командиры 1-го, 18-го и 22-го армейских корпусов прибыли на командный пункт корпуса морской пехоты представиться новому начальству. С командиром 1-го армейского корпуса генерал-лейтенантом Никитиным генерал Бережной уже был знаком со времен русско-японской войны. Генерал-лейтенант Лечицкий, также участник той войны, в те времена лично с пришельцами из будущего знакомств не водил, но был о них изрядно наслышан. И уже позже (после назначения командиром расквартированного в Санкт-Петербурге 18-го армейского корпуса) генерал Лечицкий, как и генерал Никитин, вместе с офицерами своих корпусов, по настоянию императора Михаила неоднократно бывал в пункте постоянной дислокации морской пехоты под Ораниенбаумом для восприятия передового военного опыта.

Что-то из этого опыта господа генералы сочли недопустимым вольтерьянством (кастовых замашек так просто не переломить) и заигрыванием с чернью; зато другие, чисто военные, приемы они переняли для использования в собственных частях. При этом оба этих генерала признавали, что части морской пехоты, несмотря на те самые «заигрывания», имеют отменную дисциплину, а их солдаты обучены всем видам боя, отважны, метко стреляют и демонстрируют прекрасное владение приемами штыкового и рукопашного боя. Мол, любой враг, столкнувшись с этими головорезами в черных беретах, будет пренеприятно поражен тем, насколько они злы и умелы в деле уничтожения неприятелей своей страны.

И только начальник 22-го армейского корпуса генерал-майор Балуев знал генерала Бережного только как основоположника нового рода войск и царского зятя, по необъяснимой причине пользующегося полным доверием государя, а потому смотрел на него несколько скептически. Впрочем, скепсис к делу не подошьешь, тем более когда два других начальника корпуса здороваются с тем по-дружески, и даже с известной долей пиетета, происходящего отнюдь не по причине родства этого человека с царской семьей или его происхождения из будущих времен.

– Итак, господа генералы, – сказал в начале той встречи генерал Бережной командирам подчиненных ему армейских корпусов, – как вы понимаете, цель нашего появления в этом углу российской территории весьма далека от проведения обычных летних маневров. Отсюда и все эти драконовские меры в отношении местного населения. Государь-император счел, что сейчас самое время поставить точку в существовании зловредной империи Габсбургов…

– Погодите, погодите, Вячеслав Николаевич, – с некоторым сомнением произнес генерал Балуев, – уж не вы ли лично по-родственному дали Государю подобный совет?

– Какие бы советы я ни давал государю, уважаемый Петр Семенович, решение его императорское величество принимал полностью самостоятельно, опираясь не только на советы, но и на данные разведки, – отрезал то. – Впрочем, для общего понимания маневра, могу вам сказать, что эта война готовилась нами чуть ли не с самого воцарения Михаила Александровича. Чтобы дальнейшая будущность Российской Империи была светла и безоблачна, необходимо устроить дела так, чтобы на ее рубежах остались только дружественные ей государства. Если бы мы упустили удобный момент, эта война все равно состоялась бы – позже, но при менее благоприятных для нас обстоятельствах…

– Но позвольте, Вячеслав Николаевич! – воскликнул генерал Балуев, – о каких благоприятных обстоятельствах вы говорите? Перевооружение армии, совершаемое, как мы знаем, по вашему же настоянию, еще только в начале, новая полевая артиллерия едва начала поступать в войска, а насыщенность пулеметами нашей армии еще совершенно недостаточна…

– Надеюсь, ваш корпус, Петр Семенович, полностью укомплектован по промежуточным штатам? – спросил генерал Бережной.

– Да, полностью, – неуверенно ответил генерал Балуев, – но в других корпусах, особенно расквартированных в местах, далеких от столиц, положение далеко не столь радужное.

– А нас и не интересуют другие, – ответил генерал Бережной и посмотрел в сторону генерала Никитина. – Владимир Николаевич, а как обстоят дела с перевооружением во вверенном вам соединении?

– По промежуточным штатам корпус перевооружился полностью, – отрапортовал тот, – новые трехдюймовки образца пятого года чудо как хороши, а месяц назад дивизион корпусной артиллерии вместо шестидюймовых мортир восемьдесят пятого года, уже изрядно устаревших, получил новейшие гаубицы того же калибра… Как прирожденный артиллерист скажу вам: песня, а не орудия. Жалко, что их всего один дивизион, по полному штату корпусу полагается полная шестидюймовая гаубичная артбригада.

– В моем корпусе дела обстоят аналогично, по промежуточным штатам комплект полный, – сказал генерал Лечицкий и добавил: – Так, может быть, и в самом деле, Вячеслав Николаевич, стоило начинать войну только после полного завершения перевооружения всей нашей армии?

– Не стоило, Платон Алексеевич, – сказал генерал Бережной, – в Вене тоже прекрасно знают, что мы планировали перевооружаться до двенадцатого года, и переход к активным действиям задолго до этого срока стал для австрийского генштаба полной неожиданностью. Генерал Франц фон Хётцендорф – весьма деятельный засранец, но даже он ничего не может сделать с фактором стремительно утекающего времени. Мы застали его врасплох, и счет сейчас идет на дни и, может быть, даже на часы.

– Возможно, это и так, Вячеслав Николаевич, – с сомнением произнес генерал Балуев, – но все же я сомневаюсь, что это даст нам большое преимущество. Я говорю это, Боже упаси, не потому, что собираюсь отказаться выполнять приказ государя-императора и подать в отставку. Если потребуется, то я готов встать перед врагом насмерть и, храбро сражаясь, пасть за Веру, Царя и Отечество. Мне просто интересна причина такой торопливости государя, сделавшего все возможное, чтобы Вена не сумела отвертеться от грядущей войны. Вы – человек, так сказать, особо приближенный к высочайшей особе, так просветите же нас, обычных армейских служак…

Генерал Бережной сделал паузу, будто собираясь с мыслями, потом внимательно посмотрел на застывших в ожидании генералов и сказал: