Андрей Земляной - Горелый магистр

Александр держался несколько обособленно, и не только потому, что сам избегал общества сверстников, просто ему было совершенно неинтересно что-либо с ними обсуждать. Ни девочек, ни последний футбольный матч, кто бы с кем там не играл.

С воспитателями, тоже не было никакой любви. Самостоятельный и независимый мальчишка никак не вписывался в педагогически расклады воспитателей и вожатых Летней школы, и только со старшим воспитателем отряда, его помощницей Катериной и ещё начальником лагеря, Александр как-то находил контакт. Но были и настроенные весьма недоброжелательно, например, старший воспитатель второго отряда. Его Александр приметил совершенно случайно, обратив внимание на сальный взгляд которым тот «охаживал» школьниц. Он как раз вёл сборный факультатив по строительной энергетике, и учил как в случае необходимости делать твёрдое мягким, укреплять конструктами стены строений и улучшать скрепляющие растворы. Герман Сокольский имел ранг мастера первого класса, и был действительно специалистом в своём деле. Но всё равно, каждый раз, когда Александр видел воспитателя, даже издалека, у него портилось настроение.

Но внешне всё было чинно и благородно. Девочки души не чаяли в любимом педагоге, сам Герман, проводил с ними дополнительные занятия и все были счастливы.

Но проблемы со странным воспитателем затмевались другими. Вокруг и внутри лагеря шла какая-то нездоровая суета. Например, у завхоза лагеря — Петра Запорожского, вдруг появилась пара помощников — крепких парней лет двадцати пяти, с очень специфическим взглядом, а на дороге, ведущей в город, вдруг стали появляться машины, припаркованные в разных местах. Для каких-то своих целей, Комитет очень плотно обкладывал лагерь, и это вызывало у Александра некоторую нервозность.

Солнечная и жаркая погода неожиданно сменилась на облачность, а за ней вдруг зарядили дожди. Пионерия сидела по палатам изредка пробегая между корпусами в кружковую комнату или столовую.

А Александру даже нравилось заниматься под дождём. Тело не перегревалось, и можно было нагружать его по полной.

По планам, после тренировки под проливным дождём, у Александра был горячий чай, и постижение высот энергетики, с очередным учебником. Чайник он купил в Симеизе, хотя пришлось постоять в очереди, книжка ждала на столе, и по его мнению ничего в мире не смогло бы нарушить его планы.

— Сашка! Мечник! — Запыхавшийся мальчишка из третьего отряда Павел Неверов, догнал его в холле корпуса. — Витька Игнатов простил тебе передать, что Сокольский ещё перед дождём ушёл на вторую террасу заниматься, и так и не вернулся. Мы туда бегали, но там камень сдвинут. Не пройти. Дорожка просто забита камнем. И начальника лагеря нет, а у нас в корпусе только Катя.

— Так. — Александр прикрыл глаза. — Беги к завхозу, расскажи ему то, что рассказал мне. Там будет пара таких ребят молодых, им тоже расскажи всё. Ты понял? — Саша заглянул в глаза мальчишке.

— Он не один туда пошёл. — Тихо совсем произнёс Павлик. — Там пять девчонок. И из вашего отряда есть и из нашего.

— Ясно. — Саша как всегда перед принятием решения постарался развернуть картину внутри себя. — Тогда я проберусь на террасу, по стене, а ты скажи завхозу, чтобы начали пробиваться через стену.

— Ты не пройдёшь. — С каким-то отчаянием в глазах произнёс мальчишка. — У меня папа альпинист, я с ним на стене много раз был.

— Как по проспекту. — Бросил ему Александр, и развернувшись, вышел под дождь.

От четвёртой террасы до второй, было всего метров десять, но по мокрым камням, и в дождь. Насколько он погорячился Александр понял, когда пришлось обходить торчащий валун понизу, применяя все навыки скалолазания, и только что зубами не вцепляться в малейшие выступы чтобы не сорваться вниз, на камни острые словно ножи.

Дождь лил не переставая, грохотал гром, но чем ближе Саша подбирался, там всё яснее и яснее слышал какой-то заунывный речитатив, и видел голубоватые сполохи, словно от электросварки. Наконец он зацепился кончиками пальцев за острую кромку камня на самом бортике террасы, и осторожно поднял голову.

В центре площадки стоял воспитатель Герман Сокольский, рисующий в воздухе какую-то фигуру, а под ногами у него сверкала всеми оттенками синего и фиолетового цветов пентаграмма, в лучах которой лежали пять девочек, головами к центру, и раскинув руки так, что они касались друг друга образуя ещё одну звезду. И на стене рядом с заваленным входом, тоже ярко светился знак, но уже понятный. Крылатый меч острием вниз.

Поскольку Герман стоял к Александру почти спиной, тот окончательно взобрался на террасу и мягко ступая босыми ногами практически беззвучно подошёл к вожатому.

Удар, которым он полчаса назад, таки сломал колоду на спортгородке, бросил некромага вперёд, но тот, удивительно быстро сориентировавшись, перекатился прямо по пентаграмме, вскочил, развернулся и кинулся в бой.

Полевой комтур двадцать третьей прецептории, разведывательного ландграфства Великого Ордена Феникса, не в первый раз выполнял миссии на территории Советской России. Сам родом из семьи иммигрантов, он свободно владел русским языком, впрочем, как и десятком других. Но эта миссия должна была стать последней в карьере. Звание полевого комтура — иными словами бригадного генерала не предполагает личного участия в операциях.

Звание и орден Феникса второй ступени ему присвоили за материалы по Советской космической программе, которые он добыл. Приказ об этом он получил с последней почтой, как и приказ срочно возвращаться.

Обычный канал эксфильтрации был через Батуми, от которого до границы с Турцией были считанные километры. Но то ли Турция в очередной раз взбрыкнула, то ли у руководства были другие резоны, но в этот раз эвакуацию было решено провести из Крыма.

Герман достаточно легко смог устроиться воспитателем в летний лагерь Энергетик, и оставалось лишь дождаться прибытия Драгонфлая — новейшего разведывательного самолёта Евросоюза, который не засекали советские радары, и в тёмном небе, он мог совершенно безнаказанно проникать на территорию СССР на всю глубину дальности полёта.

Но Герман решил не просто так уйти, а уйти подняв свой ранг как минимум на ступень. Для этого требовалось сжечь заживо в пентаграмме, нескольких одарённых, и комтур без труда нашёл и буквально покорил пять дур, готовых ради выдуманных им секретных техник, тайно покинуть свои отряды и прийти на террасу. Вторжения со стороны он не боялся так как тропа была надёжно залита камнем, и оставалось только закончить знак, дождаться пока жизнь покинет жертвенные сосуды, и улететь из этой ужасной страны навсегда.