Андрей Земляной - Горелый магистр

— Военные хвастались. — Коротко ответил Александр. — В Москве же три штуки на испытаниях…

— Ты Федя учти, что юное дарование уже получило от Обкома новую квартиру, и машину. Ну а про государственные награды, ты вроде слышал. «Знамя», наш герой не носит, хотя я ему сто раз говорил.

— Ого. — Директор тоже не обделённый орденами и медалями покачал головой. — Выходит так, что обменом не отделаться. — Ладно. Тогда мы посчитаем всё производство, наши возможности, да переговорим с торговлей, и когда будет ясна раскладка по деньгам, тогда и поговорим предметно. А это у тебя что? — Фёдор Сергеевич, нагнулся чтобы разглядеть рисунок Александра в блокноте, где тот обычно делал всякие наброски.

— Это? — Сашка машинально прикрыл набросок рукой. — А может быть ну его, А? Фёдор Сергеевич?

Директор насупился и нахмурился. Какой-то мальчишка, учит его! Героя соцтруда, жить? Но увиденный силуэт не отпускал, словно призрак проступая свозь тонкую руку паренька.

— Давай, показывай. — Аристов рванул галстук на шее, чуть не порвав его по шву. — Тут слабонервных не держат.

— Ладно. — Александр поднял руку, но не стал показывать рисунок, а перевернув лист, стал рисовать в более крупном виде, и аккуратно вырвав из блокнота протянул директору.

— Вот так, примерно я вижу вертолёт будущего. С бронезаслонками на воздухозаборах, боковым выходом отработанных газов, расположением пилотов один за другим, и пушкой в поворотном основании.

Фёдор Сергеевич, смотрел на рисунок не отрываясь. Конечно он не был конструктором, но вращался в теме уже много лет, и мог оценить заложенные в рисунок идеи.

Когда директора чуть отпустило, он бросил взгляд на старого друга и был поражён тем что во взгляде его было… Нет, не удивление, что мальчишка смог удивить матёрого производственника, занимающегося вертолётами уже много лет, а торжество. Словно он всем своим видом говорил, «А вот и тебе саечка»!

— Фанис Георгиевич зайдите. — Бросил директор в селектор и буквально через минуту в кабинет вошёл коренастый широкоплечий мужчина в тёмном костюме и лёгких ботинках. — Фанис Георгиевич, пожалуйста примите как два ноля [17] Два ноля — уровень секретности. Совершенно секретно. Могло быть ещё с одним нолём — Секретно, и три ноля — Государственной важности. , и отправьте спецпочтой на адрес Михаила Леонтьевича Миля. Как конфиденциальную личную почту. — Фёдор Сергеевич задумался и повернулся к Саше. — И второй рисуночек из блокнота давай.

— Нет. — Александр вырвал листок, и подойдя к пепельнице, взял лежавшую рядом зажигалку, и поджёг листок. — Там многое не для вас.

— Да что ты… — Взвился директор, но его неожиданно остановил секретчик.

— Фёдор Сергеевич, молодой человек дело говорит. А если там остальное не по вашему ведомству? Замучаетесь, если что, допуски и предупреждения подписывать.

— Гм. — Аристов покачал головой. — И то правда. — Прости меня, Александр Леонидович. Увидел твою сказку, и руки сами потянулись…

— Да ладно! — Александр улыбнулся и стёр носовым платком слеты пепла с пальцев. — Вы ж не за свой огород радеете. Весь завод за вашими плечами. Люди, кто делают эти машины, и те, кто будут на них воевать…

На удивление Александра с мотороллером закрутилось очень быстро. Заводскую цену [18] Заводская цена — цена по которой товар передавался торговле. Торговля обычно накручивала от 5 до 25 процентов. Иногда доходило до 200 процентов. установили в 300 рублей, что было чуть дороже чем мопед [19] Мопед — мотовелосипед. Чуть утяжелённый велосипед с мотором. «ЗИФ», но не шло сравнение с мопедами Карпаты за 350 рублей, мотороллерами Тула которые отдавали за 450, и рядом не лежали с мотоциклами цена на которые только начиналась от 450 рублей.

Под мотороллеры выделили целый цех, и даже закупили кое-какое оборудование. В основном прессовое, но поскольку штамповать собрались из алюминия, то прессы относительно недорогие. Плюс установку по переплавке алюминиевого брака в трубу, из которой делали раму мотороллера, и небольшой моторный участок, где в раму вставляли собирали заказанные в Москве 49 кубовые моторчики.

Конечно для вертолётостроителей, сборка мотороллера была делом примитивным, но и у заводчан были дети, так что за производство болел весь завод.

Пока мотороллеры испытывали, возили в Москву в Минторг на оценку, пока утверждали в Госплане фонды и прочее, подошла зима, и продажи было решено чуть отложить до марта месяца, заодно наработав объём достаточный для насыщения торговой сети. Но мелкие партии всё равно просачивались в торговлю, вызывая адский ажиотаж, и давку покупателей.

Сам же Александр выпустив в свет очередное детище, сразу переключался на что-то другое, выбирая из того, что ему интересно. Но даже сейчас, смотря на город, он видел ростки того нового, что им брошены. Школьные рюкзаки, портфели и одежда словно сошедшая со страниц модных иностранных журналов, заставили многих кооператоров и производственников подтянуться, и профессия «Промышленный художник» вдруг начала становиться востребованной, и кое-где даже хорошо оплачиваться.

Тут очень кстати подоспело новое постановление правительства — «Обеспечить высокий уровень качества товаров народного потребления», где были обозначены довольно суровые меры к бракоделам и «производителям товаров, не отвечающих эстетическим требованиям, и художественному вкусу Советских людей».

Теперь уже зашевелились и те, кто думал, что пронесёт, что ещё немного улучшило качество вещей на прилавках магазинов. Пусть и не быстро, но покупатели, почувствовав вкус к качественным вещам, стали плохо покупать некачественные изделия, что послужило дополнительным стимулом, для производственников и торговцев.

На лето 1958 года у Александра были большие планы. Нужно было сдать выпускные экзамены, и окончательно определиться с высшим учебным заведением.

Бабушка ратовала за Академию ГРУ, Моисей Соломонович советовал Художественно-Промышленное училище имени Мухиной, или в просторечии «Муху», а другие тоже имели своё мнение, настаивая кто на конструкторском факультете Московского Авиационного Института, а кто на Академии Управления Народного Хозяйства.

Александр, провоевав две жизни, уже не рвался получать военную специальность, хотя полагал, что если уж ему это суждено, то отлынивать не станет. Само он больше склонялся к Мухинскому училищу, тем более, что находилось оно в Ленинграде, который Путник знал и любил.

С бабушкой обсуждать эту тему было бессмысленно, так как она с одной стороны человек безусловно мирный, а с другой стороны с абсолютно имперской идеологией, а это значит, что пока жив хоть один враг, даже наградной дамский пистолет будет смазан, снаряжён и готов к бою.