Голубев Владимир - Бедный Павел часть 1 [АТ]

- То есть, Вы всё это устроили для меня?

- Для Вас. Я рассчитывал вытащить Вас в бой до зимы и максимально развязать Вам руки, придержав основную армию турок. Но Отто увидел больше возможностей. При этом основную задачу мы выполнили – Вас к решительным действиям подтолкнули и руки Вам развязали, а Вы этим вполне воспользовались.

- М-да... – фельдмаршал встал из кресла и с бокалом в руке и в задумчивости начал прохаживаться по комнате, — Павел Петрович! Вы мне напоминаете Вашего предка – Петра Великого, но только напоминаете…

- Чем это, Петра Александрович?

- Вы смотрите далеко вперёд, туда, куда, кроме Вас, никто не может заглянуть, и идёте к цели, несмотря на трудности и мнение окружающих. Но вот только, в отличие от Вашего предка, вы идёте этой доро́гой, сберегая людей и считаясь с потерями и не сваливая проблемы на других. И ещё Вы достаточно откровенны…

- Пётр Александрович, по моему мнению, всяк солдат должен знать свой манёвр. И Вы уже в достаточном звании, чтобы знать и манёвры других, но честно говоря, многие знания – многие печали, и всех манёвров Вам знать не следует. Только то, что касается Вас, но полностью. Вы понимаете меня?

- Хм. Всяк солдат, говорите… Очень интересно – я это запомню.

- Только это?

- Да, нет… Я Вас понял Ваше Императорское Высочество.

- Тогда я ещё попрошу Вас об одной вещи, Пётр Александрович.

- Конечно, Ваше Императорское Высочество.

- Ваше Высокопревосходительство! – улыбнулся я, — Я бы именно просил Вас, чтобы не происходило вокруг Вас, а точнее, чтобы Вам обо всём происходящем не говорили, не предпринимать каких-либо действий, не посоветовавшись лично со мной, именно лично. То есть Вы должны быть уверены, что советуетесь именно со мной. – здесь он перестал ходить по комнате и пристально посмотрел на меня.

- Истинно предок Ваш в Вас воплотился Ваше Императорское Высочество! – голос Румянцева был настолько спокойным и уверенным, что я поверил в его искренность. Он будет следовать моим рекомендациям, во что бы то ни стало.

Румянцев с армией ушли. На время их перехода поток беженцев придержали, чтобы не создавать проблем в снабжении и продвижении войск. А через неделю шлюзы переселения снова приоткрыли. Люди шли и шли. А мы пока ждали, когда же их поток поиссякнет, и мы тоже сможем тронуться в путь.

[i] Надел земли (тур.).

[ii] Торговец-христианин

В августе 1772 прошли до нас дошли све́дения о перевороте, который произвёл в Стокгольме король шведский Густав III. Молодой король, серьёзно ограниченный в своей власти шведским парламентом – риксдагом, с помощью армии установил свою абсолютную власть. Такой успех французской дипломатии, а именно она стояла за спиной Густава, был мне на руку, так как вселял уверенность в иностранные дворы в собственном всесилии.

К этому времени поток желающих переехать в православную Россию оскудел, и мы тоже двинулись. Однако, хотя номинально мы должны были следовать в Малороссию, а я так и дальше в Санкт-Петербург, но в реальности конечной точкой нашего пути были Яссы. Волнения уже почти не было – решение было принято, все, кто должен был о нём знать – был уже проинструктирован, и отменить его исполнение было бы слишком сложно.

Яссы формально мы должны были пройти и двигаться дальше, но я решил задержаться. В Петербурге и Европе причины моей задержки не понимали, по крайней мере, публично. А я тянул время, ничего не объясняя – я ждал реакции на первую нашу операцию, осуществляемую Лейбовичем – информационную.

Просидев три недели, я объявил о своём желании жениться на Машке. Мария Маврокордат – звучит! Но всё-таки род у неё княжеский, а не царский, не очень знатный, даже не потомки восточно-римских императоров, а так – торговцы с острова Хиос. Так что это вызвало эффект разорвавшейся бомбы, как же так – такой мезальянс!

Я специально подгадал объявление к очередному посланию Панина, в котором тот меня убеждал в необходимости следовать своим чувствам. Мама, кстати, писала мне, что её-то он убеждал в том, что я веду себя очень странно, порой нелепо и необъяснимо, и произношу речи против неё. В общем, Никита Иванович вёл себя совсем не так, как мне обещал. Интриган однако, но мы, в общем, так его и просчитали.

Прямую переписку с Екатериной я уже не вёл, дабы не ввергнуть Панина в пучину сомнений. Вся переписка шла шифром, через несколько подставных лиц, а доставлялась императрице через Потёмкина. Переписку пришлось вести максимально интенсивно, хорошо, что голубей для посылок было достаточно, а в Яссах армия установила достаточно жёсткие порядки, в таких условиях удавалось скрыть от общественности эту пересылку.

В Европе мы начали операцию информационного прикрытия на две недели раньше – Симон выбросил в массы роман о романтической любви коронованной особы к простолюдинке. Я эту книгу, по старой памяти, ну как же «Всё могут короли!», предложил сочинить в рыцарском стиле про короля Франции Людовика II Заику[i]. Бабахнуло хорошо, роман стал очень популярен, и моя романтическая авантюра попала очень в масть.

Мою влюблённость начали воспевать в обществе. Я стал символом возвышенной любви, и в Европе реального противодействия вышедшему фирману [ii]султана Мустафы о даровании мне титула господаря [iii]Молдавии не последовало. Интересы внешнеполитические и внутриполитические Франции, Англии и Австрии совпадали – они поддерживали мой популярный в обществе поступок, который вёл к внутреннему конфликту в России. Так что я радостно объявил себя самовластным князем Молдавии. Вейсман молчал, не объявляя позиции армии, но и не бросая меня без поддержки.

Мама начала публично требовать от меня не совершать глупости и немедленно расторгнуть помолвку с Марией, а также смериться с возможным выбором невесты любящей матерью. Я отказывался в категорической форме и твердил о своём праве жениться на ком хочу. В ответ мама, заявляя о своей любви к неразумному дитяти, угрожала мне лишить наследства. В свою очередь, я тоже не отставал и заявлял, что могу от него и отказаться – у меня, мол, теперь своё собственное владение есть. Причём все эти заявления звучали публично и активно обсуждались в России и мире.

Пьеса была расписана и мы с мамой честно озвучивали свои реплики. Давление нарастало, а в Европе и Турции уже практически начали продавать попкорн на грядущее зрелище гражданской войны в России. Я же занимался делами Молдавии, в которых тесть, конечно, в своё правление навёл некий порядок, но не тот, что был нужен мне. Я старательно и демонстративно не занимался российскими делами. Много проводил времени с Машей и её родственниками. Наконец, к началу распутицы я объявил о своём венчании с ней.