Владимир Панин - Ленинградский меридиан [litres]

– Все это так, товарищ Сталин, но мы твердо верим в силу наших бойцов и командиров, в их способность быстро и полно разгромить врага.

– Вы не на партийно-политическом докладе у товарища Мехлиса, а говорите с Верховным Главнокомандующим, – одернул собеседника Сталин. – Мы хотим знать ваше мнение: нужно наносить встречный удар в районе Невской Дубровки или нет?

– Два встречных удара наверняка приведут к распылению сил фронта и срыву поставленных перед фронтом задач, – осторожно высказался Мерецков. Он был уверен, что Сталин согласится с ним, но в сознании вождя относительно военного искусства произошли определенные перемены.

Видя, что привычные шаблоны наступления часто не срабатывают, он стал благосклонно относиться к иным тактическим предложениям со стороны того или иного военачальника. К сожалению, они не всегда приносили ожидаемый результат, но при этом подавший идею генерал не подвергался репрессиям. В случае неудачи виновника переводили на второстепенные должности или отправляли в отдаленные места для продолжения несения службы. Вождь считал, что репрессии в отношении руководства Западного фронта и группы высокопоставленных генералов ВВС – это тот максимум, который был возможен в условиях войны.

– А вот товарищ Рокоссовский считает, что не приведут, и генерал Говоров, как ни странно, согласен с ним…

Эта новость сильно озадачила комфронта, и он стал лихорадочно думать.

– В таком случае я думаю, что удар по Невской Дубровке можно будет считать запасным вариантом основного плана наступления, – предложил Мерецков, на ходу сориентировавшись на слова вождя.

– Мы тоже склоняемся к тому, чтобы разрешить представителю Ставки товарищу Рокоссовскому подготовить этот вариант действия. Не стоит ему в этом мешать, товарищ Мерецков.

Комфронта принял слова Верховного к исполнению и полностью сосредоточился на наступлении в южном направлении, оставив север на попечении Рокоссовского, с которым у Кирилла Афанасьевича было совершенно разное понимание обстановки.

В то время, когда своей главной задачей Мерецков видел продвижение вперед, представитель Ставки сосредоточился в выбивании «поворотных столбов» противника, видя в них угрозу флангового удара врага по советским наступательным соединениям. Главной такой опасной точкой на севере генерал Рокоссовский считал селение Гонтовую Липку и рощу Круглую, прозванную немцами Орлиной. Именно отсюда, по мнению Константина Константиновича, враг мог нанести сокрушительный удар в основание наступательного клина фронта, и его следовало уничтожить как можно скорее.

По предположительным данным разведки в каждом из опорных пунктов немцев находилось до двух батальонов пехоты. Они намертво стояли на своих позициях, несмотря на то что были обойдены советскими войсками с флангов и дорога, соединяющая их с гарнизоном Синявино, насквозь простреливалась.

Желая сохранить численность рядов своих наступательных дивизий, при штурме хорошо укрепленных позиций врага генерал Рокоссовский пошел на необычный, а для многих откровенно рискованный шаг. Он приказал обрушить на противника все силу артполков и дивизионов 2-й ударной армии, включая гвардейские минометы. Здесь он столкнулся с упорным сопротивлением со стороны командующего фронтом, искренне считавшего недопустимым столь расточительный расход остатков боеприпасов фронта. И вот здесь генерал Рокоссовский использовал свое высокое служебное положение в полной мере. Он буквально продавил это решение, под свою личную ответственность.

Готовясь к штурму рощи Круглой и Гонтовой Липки, Рокоссовский отошел от привычного шаблона, перенеся начало наступления на десять часов утра. Привыкшие к тому, что русские всегда начинают штурм с первыми лучами солнца, немцы были застигнуты врасплох начавшейся атакой.

Ровно час советская артиллерия буквально молотила по небольшой возвышенности посреди зеленых просторов из гаубиц и минометов, а также полевых орудий. Желая добиться нужного результата, Рокоссовский собрал всё, что имелось в его распоряжении, на время даже оголив оборону позиций у рабочего поселка № 8.

Ровно час в расположении немецкой обороны взрывались и грохотали мины и снаряды, а в самом конце ударила реактивная артиллерия. За несколько минут две батареи гвардейских минометов выпустили свой боевой запас снарядов, после чего быстро покинули свои позиции. Риск попасть под ответный огонь врага или стать жертвой его воздушного налета был очень велик.

Земля ещё гудела и стонала от разрывов реактивных снарядов, а штурмовые отряды уже шли на приступ Орлиной рощи. Не имея возможности поддержать наступательные действия пехоты бронетехникой, Рокоссовский настоял на придаче штурмовым отрядам трех огнеметных танков, относящихся к спецсредствам. Присутствие их сыграло свою роль в штурме вражеских позиций. Из-за особенности болотистой местности немцы не имели полноценных рубежей обороны с окопами и траншеями и были вынуждены создавать свои защитные укрепления из торфа. Когда советские солдаты бросились на штурм позиций противника, огневые точки немецкой обороны не были полностью подавлены, и в некоторых местах по ним ударили пулеметы.

Точно попасть в пулеметное гнездо струей огня дело трудное и почти невыполнимое. Здесь должно удачно сочетаться мастерство наводчика и водителя, но на этот раз на стороне красноармейцев была третья сила в лице природы. От выпущенных танками струй огня сухой торф быстро загорелся, и вскоре немцам пришлось вести борьбу на два фронта: с огнем и атакующим противником.

При проведении атаки два из трех огнеметных танков получили повреждения, но свое дело они сделали. Советские штурмовые отряды прорвали оборону врага и ворвались в рощу Круглую. Видя бедственное положение отряда подполковника Дреслера, гарнизон Синявино попытался помочь ему, но высланное в Орлиную рощу подкрепление встретило на своем пути серьезные трудности. Весь Путиловский тракт, по которому двигалась колонна, простреливался с обоих флангов, что не позволило немцам помочь окруженному подразделению.

Когда колонна, невзирая на потери, все же смогла приблизиться к Орлиной роще, спасать уже было некого. Весь гарнизон либо погиб от огня противника, либо попал в плен. Спаслось всего два десятка человек, сумевших пробраться в расположение своих частей окольными путями.

Не менее трагична была судьба гарнизона Гонтовая Липка. Он, так же как и отряд подполковника Дреслера, подвергся атаке и потому не мог в трудный момент поддержать огнем своих соседей. Оказавшись в полном окружении, немецкий гарнизон оказал упорное сопротивление. Бой шел за каждое строение, превращенное немцами в опорный пункт, за каждый метр свободного пространства.