Алёна Ершова - Реальность Тардис

Сеть отчего-то выдала мне примеры зданий после ремонта, расширенных дорог и преобразившихся скверов. Я читала про это всё весь вечер, слопала трафик подчистую. Но впервые в жизни мне было настолько интересно! Еще пару дней я переваривала информацию. Потом перетрясла все Алискины брошюры и поняла, что мне нужен архитектурный факультет.

На этом моя эйфория закончилась, так как оказалось, что я не одна такая умная, и конкурс на поступление такой, что огого! Единственная надежда – это медаль, которую теоретически можно было бы получить, если бы не несколько важных НО.

Занималась я на «отлично», но моё поведение учителей в корне не устраивало. Взаимно, между прочим. Их манеры меня зачастую тоже не устраивали. И тут случался диссонанс. Учителям на школьников орать можно, а школьникам на учителей – нет, учитель может выгнать из класса – учителя выдворить вон нельзя, учитель может нажаловаться родителям, а я на педсовет прийти и рассказать про их поведение не могу.

Итог: два большущих скандала в девятом классе, из-за которых родителям очень настоятельно рекомендовали забрать мои документы. Я, кстати, тоже просила перевести меня куда угодно, лишь бы не слушать все эти бредни. И ладно бы нормальные предметы были, а так ОБЖ, на котором рассказывали о том, как пережить атаку инопланетян, и валеология, где старушка-маразматичка домогалась до одноклассников. Мы с парнями просто не выдержали и вынесли её вон из класса. А на урок по ОБЖ я в шапочке из фольги пришла. Родителей вызывали в школу, говорили о срыве уроков и о том, что я науськиваю класс на учителей. Мама послушала и в своей саркастичной манере заявила, что да, я была не права, так как надо было сообщить взрослым, а уже они бы с отцом написали бумагу в департамент образования о необходимости внеплановой проверки указанных специалистов. Дальше, так как беседа пошла не, так и не туда, меня из кабинета директора попросили выйти. Сидела я на стульчике в коридоре еще минут тридцать.

В результате родители все же забрали мой красный аттестат после девятого класса и перевели меня в школу с языковым уклоном. И вот тут началось! Каково в десятом классе открыть учебник по французскому языку, если до этого кроме Cherchez la femme [35] Шерше ля фам – ищите женщину и не знал ничего?

Естественно, репетитора я видела чаще, чем себя в зеркале. Безусловно, когда время тратишь на одно, жертвовать приходится другим. Бесспорно, очень сложно влиться в уже состоявшийся коллектив. Ко всему прочему, до меня почти сразу дошло, что я не хочу в педагогический институт на учителя английского.

В один прекрасный вечер, когда я в очередной раз рассказывала об этом сестре, меня пробрало на смех. Я хохотала, пока не поймала икоту. Алиса молча принесла воды, побарабанила пальцами по столу и, когда я успокоилась, начала:

– В старой школе у тебя была бы медаль?

– Нет, шутишь, сожрали бы чисто из вредности.

Сестра кивнула.

– Здесь, что? Трезво, объективно, без эмоций.

– Тут на фиг мне не нужный французский, заумные учителя и оборзевшие одноклассники.

Алиса подняла уголок рта в подобии улыбки и покачала головой.

– Программа та же?

– Да.

– Уровень преподавания выше?

– Да.

– Ок, давай так. Всякую муть типа рисования проектов, написания рефератов и прочее, что забирает много времени, я возьму на себя.

– Но у тебя же выпускной класс?!

– Замечательно, лишний повод – повторить материал. Не перебивай. Всё, что не понимаешь, тупо учи. Школа не институт – здесь этого достаточно. Французский свой замечательный учи так, как будто тебе завтра в Париж лететь. Воспринимай его не «фу, зачем мне это нужно», а «это предмет, который необходимо подтянуть». Дальше. Я узнала в институте, куда ты поступать собралась, уже три месяца, как курсы для абитуриентов идут…

– Ну, пусть идут, они же для одиннадцатиклассников!

– Абитуриенты – это лица, планирующие поступать в высшее учебное заведение, а не одиннадцатиклассники. На архитектуру люди после художественных школ идут. Так что два года подготовительных курсов – тот максимум, что тебе доступен. Сдавать надо будет два экзамена, помимо ЕГЭ: рисунок и черчение. Будет медаль: только один на выбор, – устало потерла лицо Алиска. – Всё ещё планируешь?

– Да.

– Тогда пулей туда. Вот договор, я взяла на кафедре, подписала и оплату внесла.

– А деньги? А родителям сказать?

– Хочешь, говори, деньги я пока заплатила свои, не бойся, заработаем, скоро новогодние праздники, поможешь мне – прорвемся.

– Блин, – я чуть не плакала от того, сколько всего навалилось. – Это теперь на два года туризм забросить?

– Не советую.

– Да когда я всё успею-то? – волосы вставали дыбом от ближайших перспектив.

Алиса долго и внимательно на меня смотрела, приложив большой палец к губам.

– Таня, – наконец заговорила она, – я знаю точно, что ты окончишь школу с золотой медалью, если решишь идти на факультет английского. Как оно сложится в случае с архитектурой, могу только предположить, что изменения на данном этапе не столь существенны, чтобы сдвинуть вектор при наличии тех же слагаемых. Поэтому учись, рой, ходи на курсы, забей на одноклассников с их мажорскими замашками, давай мозгу отдыхать в своем клубе туризма и иди вперед к своей цели, а дальше неизменно будет результат. Знаешь, я заметила, что, если упорно стучаться в дверь, её откроют.

И я два года училась как ненормальная, рисовала, чертила, участвовала в школьных олимпиадах, в институтских конкурсах для абитуриентов. Примелькалась преподавателям, поборола свой гонор, получила эту чёртову медаль, и всё для того, чтобы сидеть на экзамене и видеть, как препод в наглую рисует за поступающего! Экзаменационная комиссия отвернулась и упорно смотрит в окно, а дети потупили головы и молчат. Да что это творится такое?!

Я молча достала телефон и начала снимать. Не прошло и минуты, как кто-то из комиссии заметил это.

– Девушка с телефоном, встаньте и назовитесь.

Не найдя ничего более разумного, сунула раскладушку в бюстгальтер и представилась:

– Татьяна Беляева.

Меня сверили со списками.

– Как некрасиво! Медалистка и списываете. Сдайте работу.

– Время экзамена не окончено, рисунок я еще не завершила. Да и как вы представляете процесс списывания рисунка головы Аполлона? – меня начало трясти, от чего голос дрожал.

– Тем не менее, вы имели время отвлечься на телефон. Сдайте работу.

Я встала, сняла лист и отнесла его вниз. Написала на нём дату, время, фамилию и сдала.

Из аудитории вышла, даже не хлопнув дверью. В горле стоял горький ком, не позволяющий ни дышать, ни плакать.

Приехала домой, завалилась спать.

На следующий день, как в тумане, поехала смотреть вывешенные результаты.