Андрей Булычев - Сотник из будущего. Северная война

Через пять ударов сердца все сидели во рву и с удивлением озирались друг на друга, совершенно ничего не понимая в происходящем!

Ба-а бах! – раздался оглушительный взрыв, и по стенкам рва посыпался вниз снежок с песком, да несколько камешков выбили дробь на бровке траншеи.

– Вылезайте, господа советники, сейчас уже можно, не бойтесь, – усмехаясь, промолвил уже стоящий наверху комбриг и направился к тому месту, где до этого стояли чучела.

Открывшаяся картина поразила всех. Всклоченные и пробитые чучела лежали навзничь, а на том месте, где только что недавно стоял горшок, была теперь хорошая такая, коптящая едким дымком ямка. Все сугробики, особенно в том направлении, куда ранее была направлена горловина кувшина, были густо посечены каменной крошкой.

– Ну, и последнее испытание на сегодня, господа, мастеровой совет. Пройдёмте-ка в ту часть полигона, – и Сотник махнул рукой в его самый дальний конец.

На дубовой колоде была жёстко закреплена толстостенная медная труба, направленная своей открытой горловиной в стоящие в шагах пятидесяти деревянные щиты. Работа, которая выполнялась перед этим Сотником с глиняными кувшинами, чем-то напоминала и эту. Были опять смешаны в деревянном ведёрке все остатки из мешков с опасным огненным зельем, затем получившаяся смесь была пересыпана в медную трубу, уплотнена там деревянной биточкой и ещё прижата внутри войлочным пыжом. На пыж Сотник засыпал каменную гальку и маленькие металлические обрезки, а затем всё опять же уплотнил и поставил теперь уже крайний наружный пыж. Вставив в верхнее затравочное отверстие трубы быстро горящую и шипящую верёвку, Андрею даже не пришлось ничего скомандовать. К рядом находящему ровику вся компания теперь неслась дружно, а кое-кто из неё так даже и опередил своего командира.

Бабах! Клубы белёсого дыма расходились от того места, где только что стояла колода. Сама же она лежала на боку вместе с закреплённой на ней медной трубой. Труба, однако, была целой, только лишь хорошо закопчённой с горловины и у верхней затравки. А вот щиты представляли из себя довольно необычное зрелище. Во многих местах они были пробиты насквозь металлической обрезью, кое-где в них зияли сколы щепок или же виднелись глубокие вмятины от камней.

– Вот тут только что наступала конная сотня в плотном строю, что с ней потом стало, Тимофей Васильевич? – задал вопрос своему заместителю Андрей.

– Так, известно что, господин майор, – усмехнулся поручик, – Посекло её третью часть, а остальная от такого грохота и вида кишок в обратку припустилась, ну да часть из неё ещё и опосля кровью истечёт. Вон как много мелкой крошки-то по всей округе подвымело!

– Всё правильно, – кивнул в подтверждении сказанного Сотник, – Перед вами наше оружие ближайшего будущего, господа совет. Вот эта медная труба называется пушкой. В неё закладывается истолчённый порошок, состоящий из трёх частей зелья: селитры, серы и древесного угля. Получаемая потом смесь называется порох. Вот этот самый порох горит с такой яростной силой внутри пушки, что выталкивает он своими огненным газом, словно горячим ураганом, весь каменный и железный заряд, что находится внутри. Выталкивает он всё так шибко и с такой скоростью превеликой, что калечит и убивает всё то живое, что только есть перед пушкой. А мелкий заряд тот сыпучий, каменный или железный, что внутрь пушки закладывается, называется картечью. Но пушка может бить ещё и ядром, когда он в трубу вставлен и вот такой вот с виду круглый, – и Сотник показал на лежащий, на земле рядом каменный шар, – Ядро, конечно, не сыпет во все стороны своими убийственными мелкими частями, а летит прямо, проламывая и пробивая всё перед собой: людей, коней, обозы, заборы, частокол и даже мощные каменные стены. Ну а то, что вы в той части полигона видели, когда глиняные кувшины взрывались, то можно смело называть миной или фугасом. Начини такие вот или же металлические сосуды каменной или металлической крошкой, подожги длинные, пропитанные селитрой верёвки, что называются фитилем, да отбегай подальше. Так рванёт, что посечёт всю округу осколками. А можно и сами крепостные стены подкопами с миной рвать, главное, подвести его правильно и побольше пороха в него заложить. Рванёт так, что всем мало не покажется! Да вы и сами всё своими глазами только что здесь видели.

И народ согласно закивал головами:

– Воистину страшное дело – это ваше огненное зелье!

– Трудностей, конечно, во всём этом, как и в любом новом деле, хватает, потому то и собрал я вас всех здесь, господа, вместе. Кому-то надлежит думу думать, как лучше те пушки отливать. Тут я, полагаю, можно будет опыту колокольных дел мастеров отливщиков довериться, – и все посмотрели на новгородцев литейщиков Зозиму с Фёдором, – Точная обработка стволов, шлифовка и всякая там механическая доводка будет за нашим оружейно-механическим заводом. Уважаемый Кузьмич, всё то что я только что сказал однозначно вашим делом будет.

– Поглядим, конечно, подумаем, Андрей Иванович, – солидно прокашлялся главный механик поместья.

– Будет дело и для твоих столяров-плотников, Лука Мефодьич, – обратился к главному деревянному зодчему Луке Тесло Сотник, – Видел, как огромную дубовую чурбачину словно лёгкую щепку при пушечном выстреле в сторону отбросило? Вот ведь какая в этом огненном зелье сила, что даже её откат не сдержишь просто так. Нужно будет, Мефодьич, придумать какие-нибудь такие хитрые штуки, назовём их, к примеру, лафетом, которые бы как ложе на себя эти пушки держали и не отбрасывались бы прочь, ломаясь после выстрела, а словно бы назад откатывались, ну и затем снова бы на своё место приставлялись.

– Это как у онагра, которым мы горшки с горючей смесью на данов в Любеке закидывали, – встрял в разговор заместитель крепостно-размысловой сотни Илья, – Того тоже при выстреле на своих широченных колёсах здорово так подкидывает, мы даже тюфяки с соломой под него и со всех его сторон подкладывали.

– Вот, точно! Вот вам, похоже, и думать вместе с Лукой Мефодьевичём над этой самой задачкой с лафетом предстоит. Возьмёшься, Лука, за такое хитрое дело с Ильюхой? Осилишь ли? – и Сотник, улыбаясь, уставился на своего старинного друга плотника.

– Кхек, кхек, – привычно закхелал Лука, – Хм… Дел-то невпроворот, конечно. Вона сколько строим кажный день-то в поместье. Ужо пять десятков столяров-плотников под моим началом сейчас трудятся, а еще, сколько приписных на валке/заготовке леса стоят? И всё равно ведь не справляемся. За кажным делом тут свойский пригляд нужен, Андрей Иванович…

– Ты дело-то говори, что ты нас тут жалобишь, старый, – загалдели с издевкой собравшиеся, – У каждого своих дел тут море безмерное. Не можешь или не осилишь умом, так тогда и скажи прямо! Что ты мнёшься-то как девка на выданье!