Игорь Валериев - Ермак: Начало. Телохранитель. Личник [сборник litres]

Императрица долго и внимательно смотрела на меня, а потом, повернувшись к мужу, произнесла:

– Как я думаю, здесь второй вариант из тех, которые мы обсуждали.

– У меня сложилось такое же мнение, – ответил ей император, который всё это время также не отрывал сурового взора от моего лица. – Но со слухами надо что-то делать. Тимофей Васильевич, а как вы смотрите на то, чтобы некоторое время послужить в Москве? Например, в Сумском полку, к которому приписан ваш друг Алекс.

Император ухмыльнулся и продолжил:

– Выслужите ценз для поступления в академию. Не сомневаюсь, что экзамены вы легко сдадите.

Александр замолчал, ожидая моего ответа.

– Ваше императорское величество, а нельзя ли мне выслужить ценз в Амурском казачьем полку? – с затаённой надеждой спросил я.

– Вы действительно готовы сейчас снова уехать на Дальний Восток? – удивился государь.

– Да, ваше императорское величество, – я мечтательно улыбнулся. – Если честно, то мне часто тайга снится. А иногда просыпаюсь ночью из-за того, что показалось, будто бы с Амура прохладой повеяло.

Я, смутившись от своей откровенности, замолчал, а император и императрица долго смотрел на меня, не говоря ни слова. Наконец Александр, видимо, что-то определив для себя, произнёс:

– Я приму решение позже, а пока, Тимофей Васильевич, можете быть свободным. Оставайтесь в распоряжении Петра Александровича. Он доведёт до вас моё указание.

Дождавшись, когда сотник выйдет из кабинета, и отправив жестом заглянувшего Черевина обратно, государь повернулся к жене и спросил:

– Что скажешь, Минни?

– Саша, я аккуратно поговорю с Еленой. Не хотелось бы терять наладившееся с ней взаимопонимание. А мальчик хорош. Понял, чем ему грозит внимание с её стороны, и начал искусно избегать встреч. Многие бы постарались воспользоваться такой ситуацией.

– Не знаю, Минни, правильно ли мы поняли его действия. Иногда мне кажется, что в нём ума и благородства куда больше, чем в отпрысках многих знатных родов. Возможно, именно поэтому он чужд дворцовой жизни. Мне, конечно, было бы куда спокойней, если бы он был рядом с Ники, но в сложившейся обстановке этого делать нельзя. В первую очередь для сына. Да и боюсь, что этого казака быстро сожрут здесь.

– И что ты решил? Действительно отправишь его в Амурский полк?

– Я думаю, что моё решение ему понравится.

Через два дня после памятного разговора с императором я получил предписание отправиться в распоряжение генерал-губернатора Приамурья Духовского. При этом я должен был сопровождать груз до Владивостока, который состоял из пяти пулемётов Максима и десяти Мадсена. Такого ценного подарка от самодержца государства российского я не ожидал.

– Ваше превосходительство, разрешите войти? – спросил я, входя в открытую секретарём дверь кабинета генерал-губернатора Приамурья генерал-лейтенанта Духовского.

– Входите, сотник, – Сергей Михайлович с улыбкой на лице поднялся со стула и вышел из-за стола. – Рад вас видеть, Тимофей Васильевич. Какими судьбами здесь оказались?

– Ваше превосходительство, представляюсь по случаю прибытия для дальнейшего прохождения службы, – с этими словами из сшитой по моим рисункам полевой офицерской сумки достал конверт и вручил его Духовскому.

Генерал-губернатор осмотрел печати, хмыкнул, сломал их и достал листок. Прочитал и, с интересом глядя на меня, произнёс:

– Тимофей Васильевич, вам известно, где вы будете служить?

– Никак нет, ваше превосходительство. По предписанию должен явиться в ваше распоряжение. Также мною во Владивосток доставлены пять пулемётов Максима и десять пулемётов Мадсена с большим запасом патронов.

– Это хорошо. Слышал об этом оружии, но видеть, сами понимаете, ещё не приходилось, – Духовский улыбнулся в свои запорожские усы. – Но теперь увижу.

Генерал-губернатор с каким-то интересом, но по-доброму посмотрел на меня, потом, сделав шаг ко мне, потрепал за правое плечо.

– Ещё раз скажу, что рад, Тимофей Васильевич, очень рад видеть вас вновь. Проходите, присаживайтесь, – с этими словами генерал подвёл меня к стулу-креслу перед его столом и нажатием на плечо посадил в него.

Заняв своё место за столом, Духовский ещё раз перечитал полученное письмо из канцелярии императора, после чего произнёс:

– Тимофей Васильевич, а где бы вы хотели служить?

– Ваше превосходительство, если бы мне было предоставлено право выбора, то я бы хотел получить под командование три взвода конвойцев, которых бы обучил тактике ведения боевых действий с использованием пулемётов. А так, куда прикажете, ваше превосходительство. Готов служить в любом подразделении и на любой должности, – с этими словами я встал и принял стойку смирно.

– Садитесь, Тимофей Васильевич. И давайте дальше без чинов. Беседа у нас будет долгой. Вы же источник новостей о жизни Санкт-Петербурга и императорского двора. Газеты к нам и те почти с двухмесячным опозданием приходят. Так что все новости только по телеграфу. А пока расскажите, что это у вас за сумка такая интересная. Ни разу подобного не видел.

– Сергей Михайлович, столкнувшись в стрелковой школе в Ораниенбауме с неудобством на полигоне заполнять и переносить необходимые бумаги, работать с картами, придумал вот такую полевую офицерскую сумку. По моим эскизам шорник в моём имении сшил таких несколько штук. Пять проходят испытание в Военном ведомстве. Возможно, будут приняты к снаряжению офицерского корпуса.

С этими словами я перекинул через голову ремень сумки, после чего положил её на стол и разложил, показывая внутреннее устройство «гармошки» из трёх складок.

– Вот здесь, Сергей Михайлович, держатели и кармашки для карандашей, циркуля, курвиметра, мне его сделали в мастерской Павла Буре. Там же мне сделали наручный магнитный компас. А здесь в двух отделениях можно хранить карты, документы и прочие бумаги.

«Прости меня, русский изобретатель, фамилию которого забыл. В памяти только осталась информация с кафедры топографии Рязанского училища, что наручной компас был изобретён в России, кажется, в одна тысяча девятьсот седьмом году», – подумал я, вытаскивая из держателей курвиметр и компас, передавая их Духовскому.

После того, как генерал наигрался с игрушками, высчитывая расстояния курвиметром и ориентируясь с помощью компаса на карте, которую достал из шкафа, я показал ему прототип будущей офицерской линейки из дерева с трафаретами значков, которые использовали в этом времени офицеры топографического корпуса и штабов для поднятия карты. И быстро с помощью её нарисовал так называемую в моём времени «афганскую» засаду с использованием имеющихся в настоящем времени пулемётов.