Игорь Валериев - Ермак: Начало. Телохранитель. Личник [сборник litres]

– Нет, Ермак. Общество уже третий год дает объявления в своих альманахах. Пока никто не смог предоставить. Большая редкость горный волк. Можно сказать, что нам повезло.

– Да уж, повезло! – в наш с Арсением разговор вклинился подошедший старшина обоза. – Спасибо тебе, Ермак. От всех спасибо. Если бы не составили сани вкруг, да кабы не твои стрелки, порвали бы нас волки. Я только слышал о таких стаях. А теперь бог сподобил увидел. А второе спасибо – от себя лично. Если бы не ты, вряд ли живым я остался бы. Вот, смотри…

Старшина повернулся ко мне спиной, поднимая воротник дохи, в котором сияла здоровая дыра.

– Второй раз если бы хватанул, – дядька Антип вновь повернулся к нам лицом, – точно бы шейные жилы перекусил. Так что за жизнь спасибо. Должник я теперь твой, и вся семья моя твои должники.

Старшина обоза, сняв с головы шапку-орогду, низко поклонился мне.

– Да ладно, дядька Антип, – смущенно ответил я, – свои же люди, казаки. Нам друг друга держаться надо.

Плотников натянул на голову орогду и сказал:

– Тимофей, я еще что хотел спросить: а чего тебя и твоих волки не тронули?

– В смысле не тронули?

– Ну-у, я видел, как волк перед тобой стоял, но не бросился на тебя, а перепрыгнул через тебя. И того вон, здорового, – старшина показал на Антипа Верхотурова, – волк не тронул. Подбежал сзади, хотел за ногу тяпнуть, а потом в сторону кинулся. Вы что, какие-то слова знаете против этих горных духов?

– Не знаю, дядька Антип, но могу предположить, что волки так себя повели из-за того, что у нас и унты, и дохи из шкур красных волков сшиты. Другое ничего в голову не приходит.

– Это где же вы столько красных волков набили? – влез в разговор Арсений.

– Места надо знать, – отшутился я.

– Вон оно что, – протянул Плотников. – А я-то думал, откуда вы повадки красных волков так хорошо знаете! Встречались, значит?

– Встречались, – не стал я спорить. Пусть будет еще один кирпичик в легенду о нашем отряде. Слухов о нас среди казаков Приамурья уже много ходило.

В этот день тронулись в путь только ближе к обеду. Пока сняли шкуры с тушек волков пластом, то есть оставляя лапы с когтями и голову. Потом провели первичное мездрение, убирая мышечные отложения и жир со шкур. А закончили все консервированием шкур сухосоленым способом. Хорошо, что в обозе было много соли, пересыпали шкуры солью и свернули их. В основной массе шкуры получились отличные. Зимой волчий мех имеет хорошую подпушь и блеск, мягкий и пышный.

Дальнейший трехдневный путь до станицы Албазина прошел без приключений, за исключением того, что пришлось делать операцию обознику, которого покусал волк. На остановке на ночь через два дня после нападения волков среди обозников началась какая-то суета. Позже к моему навесу из плащ-палаток, где я располагался с тройкой Тура и Лисом, прибежал посыльный от старшины обоза с известием, что казак-обозник по имени Трофим, которого покусал волк, потерял сознание и бредит.

Прихватив свой рюкзак, я с Ромкой пошел к обозникам. Около костра-нодьи на лапнике и шкурах лежал казак лет пятидесяти и тяжело, с хрипами дышал. Вокруг него собрались полукругом обозники.

– Что случилось, дядька Антип? – спросил я обозного старшину.

– Да, Трофим, вона с получас назад сказал, что ему что-то плохо, прилег, а потом слышим, бредить начал. Жену, дочек зовет. А потом метаться начал, одежду все хотел с себя снять. Приказчик сказал, что это бешенство, – старшина, сняв шапку, перекрестился. – Жалко Трофима, только внуки пошли.

– Он воду пил? – спросил я окружающих обозников.

– Пил, много. Жарко, говорил, а потом на ногу еще жаловался. Дергает да ноет, говорил, – ответил мне один из обозников.

«Это уже лучше, раз воду пил в большом количестве, может, и не бешенство», – подумал я. Да и мечется будто в горячке, а не от судорог. Я наклонился и пощупал лоб казака. Жар опалил мою ладонь.

– Он перевязки делал? – вновь я обратился к окружившим нас обозникам.

– Да нет, – ответил прежний голос из темноты. – К нему еще два дня назад вечером хлопчик твой подходил. Предлагал по-новому перевязать. Так Трофим отказался, сказав, что все у него хорошо.

«Господи, прости меня, что же за идиоты, – думал я, склонившись над телом Трофима и расстегивая на нем одежду. – Его волк укусил, а он даже повязку за трое суток не поменял».

– Так, господа казаки, – обратился я к окружению. – Берем его за руки и за ноги, осторожно разворачиваем, чтобы раненая нога напротив костра оказалась. И еще сделайте пару факелов. Мне свет понадобится.

– А ты что, дохтур? – спросил кто-то из темноты.

– Нет, но раны дед учил лечить, – ответил я, стягивая штаны и исподнее с Трофима, которого уже повернули, как мне было надо.

Достав из крепления на РД метательный нож, вспорол перевязку и отшатнулся от открывшейся картины. Бедро на месте укуса вспухло гнойниками, некоторые уже с черной каймой, а само бедро рядом с укусом сильно покраснело.

– Антонов огонь начался, – выдохнул через зубы старшина. – Отжил на этом свете Трофим.

Дядька Антип снял шапку и перекрестился. За ним стали снимать шапки и креститься другие казаки и мужики.

– Это мы еще посмотрим! – рявкнул я. – Хватит сопли жевать. Три факела сделать быстро. Лис мухой метнулся и принес еще как минимум пять штук перевязочных тканей и столько же наборов с паутиной.

Ромка Селеверстов умчался в темноту в сторону нашего расположения. Я же, дожидаясь факелов, положил все три метательных ножа в угли костра. Потом достал из РД баклагу с двойным перегоном, бинты и набор с паутиной. После переговоров с фельдшером Сычевым и Марфой-Марией в нашу аптечку в РД были добавлены, как антисептик и ранозаживляющее средство, смесь паутины, коры калины и ивы, как противовоспалительное средство – различные наборы из сушеных трав и ягод.

Склонившись над раной Трофима, я принюхался, но кроме запаха грязного тела и конского пота, слава богу, других запахов не почувствовал. Гниение еще не началось, и это давало немалый шанс на удачный исход. Достав из кармана аптечки деревянный кляп-палку, я с трудом раздвинул зубы Трофима и вставил его в рот больному.

– Это ты чего делаешь? – поинтересовался старшина.

– Чтобы зубы не поломал от боли. Палка из липы. Не перекусит и зубы не обломает, – ответил я. – Дядька Антип, где факелы? Начинать надо, а то Трофим быстрее замерзнет, чем от антонова огня помрет.

В этот момент вспыхнули четыре факела, озарив округу. Я вздохнул и, намочив крепким, градусов в восемьдесят самогоном бинт, стал протирать рану, а потом протер один из обожженных на углях ножей.

– Господа казаки, кто поздоровее, двое держат за руки больного, двое за ноги. Не давайте Трофиму дергаться, держите крепко. Начнем, помолясь.