Игорь Валериев - Контртеррор [СИ]

Я сделал паузу, прикидывая как более убедительно частично довести до императора идею социального капитализма. Экономист из меня, конечно, аховый. Какой может быть из спецназёра экономист?! Это как если бы наоборот, собрать работников финансово-экономических отделов с предприятий, офисов и отправить их штурмовать дворец Амина. Картина была бы ещё та!

Но в том прошлом-будущем у меня был яркий пример социально-экономического положения населения в скандинавских странах – Королевство Дания, Королевство Швеция и Королевство Норвегия. По мне, так в этих монархических государствах был самый настоящий социальный капитализм, сутью которого является утверждение, что рынки работают более эффективно, когда макроэкономика управляется государством, при этом учитывается социальный аспект поддержки бедных слоёв населения, так как при снижении уровня бедности – размер капитала участников рынка увеличивается. Ещё помнил, что сторонники данной модели поддерживают кейнсианские идеи, демонополизацию и прогрессивный подоходный налог.

– Что же Вы замолчали, Тимофей Васильевич? – с добродушной усмешкой на лице спросил император.

– Слова подбираю, Ваше императорское величество. В отличие от господ Витте и Струве экономика – не мой конёк, но то, что экономический кризис, в который Российская империя вступила вместе с другими странами, приведёт к усилению и увеличению революционного движения, думаю, для всех присутствующих не является новостью. Пётр Бернгардович мне на пальцах объяснил, что падение общего покупательского спроса, вызывает сокращение производства товаров и услуг. Сокращение производства ведёт к разорению мелких товаропроизводителей, к увольнениям наёмных работников большими предприятиями и крупномасштабной безработице. Дальше для экономистов безработица влечёт снижение доходов населения, а это, в свою очередь, форсирует дальнейшее падение покупательского спроса на товары и услуги. Возникает замкнутый круг, удерживающий экономику в состоянии хронической депрессии.

Я осмотрел лица окружающих. Все с интересом слушали меня.

– Но для меня важнее, что массовая безработица приведёт к тому, что у поборников революционных идей появится огромное количество сторонников, которым нечего терять.

– Это Вы, Тимофей Васильевич, про «Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса? – перебил меня Сандро. – Как мне помнится: «Пролетариям нечего в революции терять, кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир. Пролетарии всех стран, соединяйтесь»!

Я с удивлением посмотрел на великого князя. Вот этого я точно не ожидал.

– Александр Михайлович, да Вы у нас революционер?! – со смешком произнёс Николай Второй.

– Ну что Вы, Николай Александрович. Прочитал как-то на досуге. Надо же знать врагов «господствующего класса», к которому относят нас эти интернационалисты. Но давайте дальше послушаем, Тимофея Васильевича. Насколько мне известно – у него нестандартные взгляды на предметы, события, теории, – великий князь посмотрел на меня ободряюще и с явной поддержкой.

– Продолжайте, Тимофей Васильевич, – поддержал зятя и друга император.

– Для выхода из кризиса господа Витте и Струве предлагают оживить совокупный спрос в масштабах национальной экономики за счёт государственных заказов, что приведёт к дополнительному найму рабочей силы со стороны этих фирм. Получая заработную плату, бывшие безработные увеличат свои расходы на потребительские товары, и, соответственно, повысят совокупный экономический спрос. Это, в свою очередь, повлечёт рост совокупного предложения товаров и услуг и общее оздоровление экономики. И, соответственно, снизит революционную ситуацию.

– Это мы уже обсуждали, Тимофей Васильевич. Что вы предлагаете конкретного в сложившейся обстановке? Дать указание Власьеву, чтобы он принял все требования своих рабочих, и эти расходы возложить на бюджет государства? – раздражённо перебил меня император.

– Извините, Ваше императорское величество, но мне кажется, что Вы не заметили, точнее не обратили внимание на то, что в рабочем классе в событиях последнего месяца ярко проявилось разделение рабочих на тех, кто за самодержавие и тех, кто за революцию. Причём первых – значительно больше. Поэтому надо в их руки дать оружие, с помощью которого они смогут победить, а точнее перетянуть на свою, то есть на нашу сторону, вторых.

– И какое же это оружие, Тимофей Васильевич? – уже заинтересованно спросил Николай.

– Ваше императорское величество, Вы знакомы с запиской начальника Московского охранного отделения статского советника Зубатова о создании подконтрольных полиции рабочих общественных организаций?

– Нет. А что была такая? – удивлённо спросил император.

– Мне господин Кошко копию передал. Он с Сергеем Васильевичем в хороших взаимоотношениях.

– И что в ней?

– Если кратко, то при разгроме в Москве социал-демократических подпольных организаций, которые делают основную ставку в революции на пролетариат, господин Зубатов столкнулся с тем, что все арестованные делились на две категории: интеллигентов-революционеров и рабочих. Интеллигенты хорошо осознавали, за что привлечены к ответственности, тогда как рабочие не могли понять, в чём состоит их вина. Они упорно не видели политического характера своих деяний, так как хотели только улучшить своё экономическое положение, – я коротко вздохнул и продолжил. – В общем, социал-демократы красиво прячут своё политическое учение о революции за демагогией об улучшении экономического положения рабочих. Идея Сергея Васильевича заключается в том, что для того чтобы обессилить социал-демократию, необходимо вырвать из её рук рабочую массу. А для этого необходимо, чтобы сама власть встала на сторону рабочих в их борьбе за свои экономические нужды.

– Оригинально! И это пишет начальник Московского охранного отделения?! – лицо Великого князя Сергея Михайловича, прервавшего мой монолог, выражало искреннее удивление. – Да он у нас революционер!

– Ваше императорское величество, данные действия, по моему мнению, позволят перехватить руководство рабочим движением у революционных партий и направить его в сугубо экономическое русло, сделав безопасным с политической точки зрения для монархического строя. А рабочий класс пригодится Российской империи для другой революции…

– Ещё один революционер…, - рассмеялся Сергей Михайлович.

– Для какой революции? – улыбаясь, но с какой-то настороженностью в глубине глаз спросил император.

– Для научно-технической, Ваше императорское величество, без которой Российской империи не быть великой державой!