Сергей Васильев - Император из стали [оптим. картинки]

А император ставил задачи достойные. Джон, занимавшийся до сего времени ружьями и пистолетами, с интересом разглядывал эскизы пулемета, начертанные рукой монарха. Техническое задание для оружия, которым он никогда не занимался, было увлекательным и азартным вызовом. Ничего подобного никто ещё не создавал – это точно! Калибр.50 дюйма или 12.7 мм по метрической шкале, прицельная дальность – 2 000 ярдов, 600 выстрелов в минуту… Да, русский император хочет иметь серьезную игрушку.

Конструктора заинтересовал еще один заказ – тактико-технические данные и эскизы нового пистолета. Уютный, аккуратный, явно предназначенный для скрытого ношения, похож на его FN-Browning M.1900, но бросается в глаза оригинальная конструкция магазина, как будто продолжение рукоятки. Ну с этим он точно справится…

Не менее интересное техзадание изучал Алекса́ндр Никола́евич Лоды́гин. В результате сотрудничества с ним, император надеялся на электроаппараты для сварки и резки стали, индукционные печи для плавки металлов, мелинита, стекла, закалки и отжига стальных изделий, завод по электрохимическому получению вольфрама, хрома, титана и самое вкусное – метрополитен. Опыт строительства был им получен в Европе.

Наряду с техническими заданиями, Лодыгина привлекал новый формат работы. Император собирал в единый кулак все научные кадры, учредив Госуда́рственную комиссию по электрифика́ции Росси́и – ГОЭЛРО, куда, кроме Лодыгина, уже были приглашены выкупленный у AEG Михаи́л О́сипович Доли́во-Доброво́льский, деятельный и подвижный Роберт Эдуардович Классон, и еще десятки других инженеров с неизвестными Лодыгину фамилиями. Цели перед комиссией император ставил не просто дерзкие, а какие-то заоблачные – увеличить выработку электроэнергии с нынешних микроскопических 400 млн квт. час до космических 40 млрд. [64]

Алекса́ндр Никола́евич твердо стоял на ногах и не верил в сказки. Перед глазами его проплывали пейзажи русской деревни – худой, бедной, забитой, утонувшей в грязи и нищете. Ознакомившись с этими планами, умом изобретатель понимал, что это не-воз-мож-но, однако сердцем он тянулся к невероятному и оно привлекало его своей грандиозностью и бесшабашной удалью гораздо больше, чем солидное вознаграждение и даже больше, чем возможность заниматься любимым делом. Для русского человека жизненно необходимо хотя бы один раз в жизни шмякнуть шапкой об пол и с криком «А была-не-была!» рвануть в дали-дальние за сказкой, которая, оказывается, и является смыслом жизни.

– А я думал, что удивить меня будет уже нечем! – покачал головой граф Канкрин, отложив личное письмо императора и изучая братьев Игнатьевых своим фирменным, немигающим взглядом. – Информация о нем и о его … умственных способностях, которой мы располагаем, полностью противоречит тому, что рассказали вы и что изложено в его письме. За этими сухими строчками служебной инструкции, – граф коснулся кончиками пальцев конверта, – сосредоточен замысел настолько грандиозный, что, будь он исполнен в точности, перелицует весь высший свет Европы, а может быть и Америки.

– В письме изложены планы императора? – вежливо поинтересовался старший Игнатьев – Алексей.

– Нет, дорогой поручик, конечно нет, но по характеру и объёму информации, интересующей государя, я вполне в состоянии предположить, что произойдёт, когда он ее получит в полном объёме. Но не будем отвлекаться на футурологию. Из письма ясно, что Вы и Ваш брат временно поступаете в моё распоряжение и это очень отрадно, потому что у нас есть срочные дела сразу в двух отдаленных регионах одной недружественной империи. Я предлагаю Вам отправиться в Великобританию, а вашему брату – на Цейлон, где он поступит в распоряжение другого нашего агента, известного вам по фамилии Головин. Но это всё завтра, а сегодня хочу познакомить Вас с одной депешей из Лондона, которую требуется срочно переправить в Санкт-Петербург – слава Богу с Вашим появлением у нас теперь есть связь – зашифруйте её своим кодом. Поставьте пометку – переписка Фалька с Гувером. И прошу Вас побыстрее, голубчик. От этого зависит жизнь ни в чем не повинного, хоть и бестолкового министра.

Алексей взял в руки листок бумаги и вопросительно посмотрел на Канкрина.

– Это оригинальное письмо, выглядит, как набор цифр. Слава Богу письмо было закодировано публичным ключом. Текст – на обороте. Половина расшифрована в Англии, половина уже здесь, в Марселе. Копия, написанная рукой нашего агента, уничтожена. Собственно, по его запросу Вы и отправляетесь в Лондон. Отправляетесь не один. В дороге до Дувра будете сопровождать весьма деятельную и влиятельную особу, которая станет вашим связным и подробно проинструктирует, к кому и по какому поводу придется ехать. Отныне Вы – не просто офицер свиты Его Величества, а молодой бунтарь, мечтающий о свержении монархии и учреждении в России республиканского правления по примеру Франции или Америки – на ваш выбор.

Игнатьев молча кивнул, раскрыл депешу и прочитал, стараясь не упустить детали:

Preparation completed

First target – Bogolepov

Deadline is mid-February

We are waiting for prepayment

With great respect – Falk

– Это пока всё, что у нас есть. Но даже такая информация – неимоверная удача, более счастливый случай, чем результат продуманной операции. Ещё раз убедился, что везёт новичкам и дилетантам. Единственное, что меня волнует – не является ли это письмо провокацией с целью проверить нашего агента на лояльность. Так что в Петербурге надо действовать очень аккуратно, не то провалим девочку и ее смерть будет на моей совести.

– Девочку? – вскинул брови Игнатьев.

– Да, поручик. Наш агент – очаровательная и очень храбрая девочка. Ну вот видите, и я тоже смог Вас удивить, – рассмеялся Канкрин, – Вы становитесь на путь, проложенный Тайной канцелярией, и на этой службе Вас ждет масса самых неожиданных открытий.

– Я думал, что удивить меня уже невозможно! – поклонился Алексей Сергеевич Суворин, издатель и редактор «Нового времени», приветствуя императора, – но после вашей речи дворянскому собранию признаю – это было моим заблуждением.

Спасибо за приглашение. Мы рады были присутствовать на таком эпохальном событии и мои слова вполне разделяют коллеги-репортёры, которых я спешу представить – Гиляровский, Дорошевич и Михайловский.