Татьяна Иванова - Орнамент с черепами [СИ]

— Мне хотелось бы, чтобы никто не узнал об этом разговоре, — он внимательно смотрел ей в глаза, пытаясь решить, говорить или не говорить дальше. Эситея опустила глаза, не выдержав пристального взгляда.

— Говорят, раньше проход между хребтами Джаюрнаром и Сараздагом был укреплен так, что степняки пройти не могли. Могу я попросить вас, поискать в ваших древних книгах упоминания о старинных укреплениях Меар? Это наша единственная надежда на победу.

Эситея подняла глаза, чтобы Астин не сомневался в ее искренности.

— Я сделаю все, что в моих силах. И все сохраню в тайне.

Он кивнул.

— В зимнее время все равно строительство начинать бесполезно. Мы ограничимся подвозом материалов.

— Но я никогда не слышала ни о каких планах укреплений за Меарами. Наши предки попросту не допускали объединенного нашествия степняков на город. Они или нападали сами, верите? упреждая объединение племен, или подкупали вождей, чтобы те не участвовали в объединенном нашествии. Меары в древности были форпостом нашей страны, созданным как раз, чтобы предотвратить нападение Степи.

Астайнар залпом выпил свою чарку вина, потянулся, чтобы долить собеседнице, увидел, что ее чарка почти не тронута, и нахмурился.

— Это белое вино. Хорошее вино, не бойтесь. Я никогда не пью красного вина. Туда так легко что-нибудь подмешать.

— На этот счет я не беспокоюсь, — девушка, не колеблясь, выпила свою немалую чарку до дна. Хозяин долил ей снова.

— Я засну прямо в кресле, — умоляющим тоном сказала гостья. — Мне много не надо.

Астайнар виновато улыбнулся.

— Я забыл. Извините меня.

Эситея вздохнула, подумав, что его синие глаза опять будут ей сниться по ночам, этого уже не избежать. Но, возможно, в ее случае это не так уж и плохо.

— Меары действительно являются форпостом страны, — заговорил между тем синеглазый пришелец. — Основные защитные сооружения были нами построены и укреплены за рекой Литтавой. На ту сторону реки степняки не должны пройти. Пастбища по эту сторону и мелкие города придется принести в жертву. Никто в столице никогда не рассчитывал сохранить Меары в случае нашествия из степи. Однако город нельзя совсем бросить, поэтому меня с небольшим отрядом сюда и прислали.

— Отряд смертников, — уточнила Эситея, рассеянно разглядывая начальника гарнизона и в очередной раз размышляя, что же сделал Астайнар Эр'Солеад, выросший в столице при королевском дворе, что его направили возглавить отряд смертников, который должен оборонять пропащий город Меары.

— А вам не нравится? — вернул ей ее собственный вопрос столичный господин Астайнар. Недоверие в ответ на недоверие. Гостья грустно улыбнулась.

— Я обязательно узнаю все, что смогу.

— А если не узнаете, — небрежно сообщил Эр'Солеад, — мы сумеем красиво умереть.

Это точно. В том, что дартанаи умеют красиво умирать, дорого продавая свою жизнь, никто не сомневался. Они уже показали это, защищая долину реки Архерон от соседей. Степняки пройдут в Меары по горам трупов своих единоплеменников. О подвиге защитников Меар сложат красивые песни. Но город, все же, будет разрушен и выжжен, как и вся земля вокруг.

— Вы-то сумеете, — тихо сказала дикеофора города Меары, — а вот мы вряд ли.

Хозяин дома откинулся в своем кресле, достал откуда-то сзади лютню и тихо запел приятным низким голосом, услаждая ее слух. Сцена называлась: столичный кавалер покоряет хорошенькую туземку. Песню он выбрал героическую, примитивно-архаическую. Видимо, под стать уровню туземной девушки слушательницы. Если бы Эситея не была знакома с искусством дартанаев и даже не знала наизусть несколько баллад Персерена, у нее точно бы сложилось неправильное представление о песнях этого народа. Она немного послушала из вежливости. Настроение, уже ставшее грустным, продолжало ухудшаться. Наконец, на словах «голова отважного Рурха покатилась, скользя и крутясь на крови», Эситея подняла руку, останавливая певца, старательно выводившего сложный мелодический рисунок.

— Я благодарна вам, господин Астайнар, но мне пора идти. Мои горожане давно уже извелись в ожидании.

Певец, прерванный на самом интересном месте, поморщился, не одобряя невежливость гостьи. Но Эситея давно уже перестала быть вежливой девушкой. И он встал, чтобы отодвинуть ее кресло от стола.

— Вы напрасно сейчас беспокоитесь о своих горожанах. Я отдал приказ, отпустить вашего пьянчужку после одного поворота больших песочных часов. Его уже давно отпустили.

Эситея старательно выполнила прощальный поклон-приседание по обычаю пришельцев.

— Даже так! — Астайнар поклонился в ответ. И придержал ее за руку, глядя в глаза. Выполненный им поклон позволил сделать это вполне естественно. Воспитанник королевского двора, все же. — Я хотел бы видеть вас иногда. Не задерживать же мне для этого ваших пьянчужек.

— Нет. Проще мне приезжать на место строительства укреплений, когда вы там будете. Если потребуется срочная встреча, всегда можно будет передать мне через Неарха, — она отняла у него руку и отступила на шаг. — И потом. Ваш путь в степь через Древний город лежит по центральной улице. Больше ни одна наша улица для проезда на конях в нужном направлении не годится. И туда выходит дверь моей приемной. Эмблема дикеофоры видна издалека. Вы всегда можете позвонить и зайти.

— А почему, кстати, у вас такая странная эмблема?

— Чтобы люди почаще вспоминали о том, что смертны, — усмехнулась Эситея, надевая свой плащ, так что ярко сверкнул черненый череп на серебре застежки. — До встречи.

Горожане ее ждали, чтобы убедиться, что никто их дикеофору не обидел, а, следовательно, ничего пришельцам не грозит. К несчастью.

На следующий день Эситея отправилась проведать своего учителя господина Энниата, уже совсем старого жителя Древнего города. В свое время господин Энниат учил читать и писать маленькую Эситею, еще до того, как они с матерью уехали из города. Когда Эситея снова вернулась в Меары в качестве городской дикеофоры, она иногда навещала своего учителя. Он обитал в крайней бедности после того, как оба его сына уехали из Меар в главный город области Рисс за Литтаву, чтобы обучать там пришельцев своему языку и истории. Их отца после этого подвергли общественному остракизму в Меарах. Окончательно умереть с голода господину Энниату не давали его бывшие ученики, потихоньку поддерживающие учителя. Но тот страдал прежде всего оттого, что лишен возможности и далее передавать свои немалые знания другим. Его потихоньку убивало бездействие. Бездействие и черствость сограждан.

В последнее время Эситея навещала своего бывшего учителя довольно часто, у него ухудшилось зрение, а чтение книг было единственным, что поддерживало несчастного старика.