Кирико Кири - Тонкие грани (том 5)

— А ведь изначально я не могла понять, колокольчик, что за дичь-то творится, если честно. Моя аура всегда действует исключительно хорошо, а здесь я словно на глухую стену нарывалась. А потом… у меня появилась догадка, а человек ли ты вообще? И потом тот самый поцелуй, после чего надо было просто сравнить. А после быстро найти кого-нибудь подходящего под описание. С ума сойти… Я в тот момент просто охренела! Сразу всё встало на свои места! Невосприимчив к ауре! Невосприимчив вообще к внешнему воздействию! Знаешь, таких было очень немного. После случившегося они перестали делать таких кадров, как вы, которых ничем не укротить. Мне пришлось кое-что нарыть, кое-что достать, кое-кого склеить и подкупить. Пришлось повозиться, чтоб сначала понять, с кем я имею дело, а потом достать это, — помахала она папкой. — Вас же там целая семья, чтоб ты знал. И обычно они придерживаются правила не встревать в жизнь тех, у кого она вроде как идёт своим чередом. Но… ты у нас особенный, знаешь ли… Ну, для меня, конечно.

Я слушал её вполуха. Отчаянно пытался сдвинуть руку. В какой-то момент мне даже удалось почувствовать её, но… не хватило сил даже нажать на спуск! Просто не могу управлять! От этого я бесился ещё сильнее, но хуже всего было видеть мельтешащую перед глазами Ишкуину. Та самая дрянь, что вытрясла из меня едва ли не всю душу и теперь вызывала ненависть, застилающую глаза.

— Всё всегда наказывается, колокольчик, — настоятельно произнесла Ишкуина. — Глупость тоже не исключение, даже если изначально это выглядит иначе. Они всунули в вас столько всего, сделали настолько отмороженными, что вы перестали подчиняться. Создали под боком бомбу замедленного действия. Слишком умные и сами себе на уме. Подозреваю, что здесь сыграло роль и то, что один из ваших отцов был грёбанным маньяком, а у тех… у-у-у… всегда что-то не так с головой. Видимо, будучи маньяками от природы, вам не страшны некоторые вещи. И забавно именно то, что эта особенность тебя и выдала. Нет, ну ты прикинь только, мой любимый мальчик! Ведь я никак не могла понять, почему это ты не реагируешь на ауру. Вернее, сопротивляешься ей так упорно и нагло. Я была даже возмущена этим! Всё никак не получалось тебя склеить, когда другие ложились едва ли не сами. Девушки, мужчины, дети — все!

Ишкуина покачала диктофоном, который воспроизводил практически ультразвук, едва слышимый даже мной, но… сковывающий и заставляющий вспоминать чёрт знает что.

— Но вернёмся к твоей истории, колокольчик. В один прекрасный день, насколько мне известно от моих подружек ведьмочек, вы все взбунтовались. С числом могу приврать, так что не серчай, дружок, но вы попытались устроить массовый побег. Никто не знает, из-за чего и кто послужил для вас активатором, увы, многие ведьмочки были ещё крохами, подобно тем, что на фотографии. Миленькие и глупенькие. Ничего не помнят. Но вы… вы уже были более-менее взрослыми. Насколько знаю, от шести и до шестнадцати, если верить документам, — помахала она папкой перед моим лицом. — Но вы устроили побег, который превратился в массовую резню. Интересно было бы посмотреть, как охрана расстреливает массово рванувшую группу детей, но что не дано, то не дано. По крайней мере мне.

Я слушал это, даже не зная, что думать. Ненависть, ярость, обида, боль, тоска — всё это смешалось в кучу и не давало сосредоточиться. И слушать, как тех, кем мог быть я, постреляли как скот… иначе говоря, едва ли не меня самого… и я… Казалось, шум лишь усилился на все мои волнения. Что-то продолжало всплывать в голове, что-то мимоходом, будто я и так знал всё это. Какие-то обрывки, какие-то… движения… Я постарался сконцентрироваться на одном из воспоминаний, что мелькнуло где-то на краю сознания, и…

Это было информация о том, как правильно чистить автомат. Другое воспоминание было… как правильно транспортировать человека с открытым переломом и… правила допроса. И это… Это было всё во мне! Всё это изначально было внутри моей головы, просто хранилось чёрт знает где. И сейчас этот звук буквально вырывал из подсознания всю эту информацию, тем самым словно заставляя меня самого уходить в тень.

— Хочешь знать, что это за звук? — поинтересовалась Ишкуина. Вряд ли стерва рассчитывала на мой ответ, поэтому просто продолжила как ни в чём не бывало. — Видишь ли, вы были как… как… как готовые завтраки! Вот! Точно! Готовый завтрак! Можно хранить, по идее, сколько угодно и доставать при необходимости. И если готовый завтрак надо разогреть или залить молоком, то вас надо активировать. На более новых версиях клонов использовали кассету с яркими вспышками, разными последовательностями цветов и так далее — такой вот метод активации и управления. Это как у некоторых мерцание вызывает эпилепсию. Был у меня такой однажды… — она улыбнулась старым воспоминаниям. — Дёргался сильнее, чем на мне. Короче, тут такой же принцип, но определённая последовательность цветов заставляет вспоминать всё то, что было заложено, подавляя всё остальное. Но в вашей версии, более старой, использовали звук. Пилик, и вы вспоминаете всё-всё-всё, что в вас заботливо вложили.

Она обошла меня по кругу, разглядывая и даже немного облизываясь, словно радуясь новому приобретению, как какой-то ребёнок, что получил вожделенный подарок.

— А ещё активируется подсознательная часть, заботливо вшитая в подкорку, чтоб вас можно было контролировать. Расслабься, — похлопала Ишкуина меня по плечу, — ты сейчас должен вспоминать то, чего даже не знал. Чем сильнее сопротивляешься, тем больнее процесс. Ну, так написано, хотя кто знает, вы же у нас особенные… Другой вопрос, который ну очень интересует меня, что будет с сознанием — обнулится ли оно или останется. А? Как думаешь? Я бы хотела, чтоб оно обнулилось.

Я бы ответил. Ответил, если бы не горел желанием сломать ей шею! Ишкуина была так близко и так далеко от меня, что я буквально орать был готов от злости и безысходности. Я попался так глупо, что становилось больно за самого себя. И последнее, что мне хотелось сделать, пока сознание окончательно не затухло — напоследок нажать на спуск. Прежде чем мой мозг окончательно перестанет даже отзываться на мысли, и я сам кану в лету.

— Жаль, колокольчик, что так получилось, но… вряд ли ты расстроишься, верно? В конце концов, я же говорила, что ты будешь моим, а? Что я буду у тебя первой? Так или иначе? А я держу клятвы.

Ненависть.

Вот что я испытывал к Ишкуине, которая гуляла по кругу, будто лиса вокруг курятника. Она щебетала и щебетала о том, как же рада меня видеть, какое наслаждение мне доставит и так далее. Она была едва ли не свихнувшейся девкой, которая увидела парня своей мечты и теперь едва не мочила штанишки. Мразь… А меня словно медленно забивали в угол собственного сознания. Я будто засыпал под всё новые и новые спутанные воспоминания, который вот-вот хлынут у меня из ушей вместе с мозгами. Можно было просто отпустить это, дать волю всему тому, что просилось из дальних уголков моего мозга, но кое-что оставалось незаконченным.