Михаил Ланцов - Генерал Империи [litres]

– Он же не знал!

– А ты в это веришь? Я – нет. Мне кажется, что эта наглая морда всё прекрасно знала. И в Восточной Пруссии, и с журналом, который специально составлял таким образом, чтобы побольнее задеть Сухомлинова, и так далее. Не говоря уже о том, что сам журнал боевых действий им передан очень интересному человеку, который бы наверняка довёл его до нужных глаз. Опять случайность? И заметь – он не врал.

– Как же? А с Татьяной?

– Он не врал. Он прикидывался, не подавая признаков того, что узнал их. Хорошая игра, но не ложь. Но, и это очень важно, именно при них он произнёс свою, казалось бы, морфийную речь о немцах. Что, дескать, травля простых немцев обратится против правящего Дома. Опять совпадение? Пятнадцать минут разговоров – и какой колоссальный эффект, изменивший в одночасье огромный пласт внутренней политики Российской Империи. Вам не кажется, мой друг, что их слишком много?

– Кажется, – кивнул Гальдер, недовольно поджав губы. – Но тогда что же получается? Он что, действительно воскрес?

– Получается, что так. И нам это нужно как-то принять.

– Интересно, что он задумал? – после долгой паузы произнёс Гальдер. – Он ведь мог уничтожить Керенского сразу. Что это за игра?

– По слухам, которые начали гулять в последние дни по Петрограду, – произнёс одноглазый полковник, – Керенский – узурпатор и самозванец. Ведь нет же таких законов, по которым надлежит созывать Земский собор при живом наследнике без его санкции и воли. Да и в первые дни он выступал с совсем другими воззваниями, что сохранилось в газетах. Захватил Зимний дворец, устроив там себе резиденцию, едва тела несчастных членов Августейшей фамилии успели вывезти. И это, судя по всему, только начало.

– Кстати, а куда этот самый наследник делся? – поинтересовался фон Бек.

– Проживал в Петрограде, но его никто уже пару недель не видел. Посол считает, что его убили без лишнего шума, либо он сбежал, не выдержав накала обстановки.

– Ясно, – кивнул Гальдер. – Про Меншикова, полагаю, говорят в народе намного позитивнее?

– Так и есть. Что он божественный заступник земли русской, воскрешённый Всевышним для пущего её благоденствия. Непобедимый воин. Оплот справедливости. И так далее. Ходят и шутливые анекдоты, но в том же ключе.

– Анекдоты? – оживился фон Бек. – Интересно. Расскажите.

– Хм… – кашлянул одноглазый полковник, зыркнув на Гальдера. Тот кивнул. И он, переложив с пятёрку листов в своей папке, начал: – Говорят, что Меншиков играл на гитаре… и выиграл.

– Что-что? – подавшись вперёд, переспросил Гальдер.

– И выиграл, – повторил одноглазый полковник, нервно дёрнув щекой. А потом пояснил семантику и игру слов этого анекдота в русском языке.

– А ещё? – широко улыбаясь, спросил фон Бек.

– Однажды Меншиков задумался и нечаянно намазал нож на хлеб маслом.

– Ха! – выдал явно развеселившийся фон Бек.

– По весне Меншиков любит пить свежевыжатый берёзовый сок с мякотью, – продолжил одноглазый полковник.

– Хватит! Это бред!

– Бред, – охотно согласился одноглазый полковник. – У меня три листа подобного бреда. Народная молва воспринимает Меншикова как что-то непобедимое и несокрушимое. Даже про смерть шутить начали в студенческой среде. Что, дескать, однажды Меншиков чуть не попал в объятья смерти. С тех пор она не решается к нему приближаться.

– Безумие… это просто какое-то безумие… – пробормотал Гальдер, схватившись за голову.

– И нам это безумие нужно как-то победить, – заметил фон Бек.

– КАК?! – подал лихорадочный возглас Гальдер.

– Ну хорошо, проиграть, – поправился фон Бек. – Но так, чтобы потерять минимум.

– Для этого сделано всё необходимое.

– Да, – кивнул фон Бек. – Мы ввели в войска свыше тысячи 37‐ и 47‐мм лёгких орудий, переделанных из морских пушек. Сформировали мощные резервы для контрудара и блокирования сил Меншикова. Но если подобные настроения в Петрограде, то какие у нас в войсках? Вы, мой друг, уверены, что наши люди не побегут, узнав, что на них наступает Меншиков? Вы уверены в них? Лично я – нет.

– И что Вы предлагаете? – нахмурился Гальдер.

– Для начала нужно понять, что он задумал. Что мы знаем? Меншиков – очевидный противник Временного правительства и лично Керенского. Но не спешит его убивать. Если бы он после воскресения сказал, кто его убил, то Керенского бы растерзала толпа. Но он этого не делает. Почему?

– Меншиков отбыл к войскам, объявив, что война не закончена, – сказал одноглазый полковник.

– И, если верить словам Керенского, – кивнув, произнёс фон Бек, – он планирует атаковать Германию. Дожимать нас.

– Если им верить, – осторожно заметил одноглазый полковник.

– А есть основания им не доверять?

– Сам Меншиков не сказал и слова о том, кого собирается атаковать. Он сам сказал, что переговоры начинают после победы или поражения, а не когда их удобно проводить отдельным проходимцам. И что война ещё не закончена и враг не побеждён. А значит, начинать переговоры в таких обстоятельствах – выронить свою победу из рук. О Германии ни слова.

– А о ком были слова?

– Этого никто не знает. Его корпус размещён в Великом княжестве Вендском. Однако это ничего не значит.

– Да какой там и корпус – одно название, – махнул рукой Гальдер. – Раздутая дивизия.

– Так и есть, – кивнул фон Бек. – И от этого становится особенно интересно. У него уже слишком много людей для стремительных, летучих операций. Но и ещё слишком мало для нормальной войны. Кого он атакует такими силами?

– Как будто это имеет большое значение… – недовольно проворчал Гальдер. – Точнее, имеет. Но мы опять не понимаем, чего он хочет добиться.

Фон Бек встал и подошёл к большой карте, изображающей Европу, Азию и Африку в крупном масштабе. Да так и застыл в раздумьях. Он никак не мог поставить себя на место Меншикова… он просто не понимал, к чему тот стремится. А в идею войны ради войны он не верил.

– Должен быть смысл во всём этом… должен быть… – медленно проговорил фон Бек.

– Феанор – сын Финвэ, – громко и отчётливо произнёс Пауль Смекер, сидевший до того молча и разглядывая что-то за окном. Тот самый Пауль, что расследовал похождения Максима весной этого года.

– И что? – с некоторым раздражением спросил Гальдер.

– Финвэ – верховный правитель нолдор. Следовательно, Феанор – сын верховного правителя. Старший сын. То есть наследный принц. Вас это не наводит ни на какие мысли?

– Вы думаете, что Меншиков пытается вернуть трон отца?

– Кто знает? – пожал плечами Смекер. – Но он явно ведёт слишком сложную и неочевидную игру. Почему он не тронул Керенского? А зачем ему самому трогать? Зачем ему мараться? Керенский сам подставился. Меншиков, очевидно, дорожит репутацией.