Сергей Васильев - Стальная империя

– ПапА! Почему я должна уезжать? Почему мы не можем побыть вместе? – строго сдвинув бровки, требовательно топнула ножкой царевна.

Военные заулыбались при виде грозной княжны, а император, проследовав к крошке, внимательно посмотрел на её решительное выражение лица и тихо произнес:

– Ольга Николаевна! Простите, но я не могу! У меня дела…

– Неправда! Неправда! – злые слёзки отчаяния брызнули из глаз девчушки, – ты всё можешь, ты здесь самый главный! Я знаю! Ты помазанник Божий, а значит главнее тебя никого нет! Тебя все должны слушаться! Тебе стоит только захотеть и всё…

– Вот как? – император улыбнулся и взял княжну на руки, – ну хорошо, давай поговорим о правах и обязанностях самых главных, главнее которых никого нет…

– Ваше Императорское величество, – смущенный внезапным семейным разговором, адмирал Макаров явно выражал общее мнение присутствующих офицеров, – может мы сделаем перерыв?..

– Не думаю, Степан Осипович, что это разумно. Ведь мы только начали. А времени действительно не так много и Ольга Николаевна должна это понимать. Но вопрос о правах и обязанностях высших должностных лиц государства поставлен политически верно. Думаю, он волнует всех. Поэтому отставить секретность и кулуарность, – и обращаясь к уже успокаивающейся царевне, спросил, – а как Вы считаете, Ольга Николаевна, для чего вообще Бог мажет на царство? Это что, награда за хорошее поведение или что-то другое? Зачем вообще нужен кто-то, кого все должны слушаться?

Кроха озадаченно замолчала. Смущенными выглядели офицеры, никогда не задававшие себе такие вопросы.

– Ну хорошо. Нас сегодня почтили присутствием адмиралы, не раз и не два водившие капитанами суда в дальние плавания. Капитана моряки называют “первым после Бога”. Он на корабле – тоже, как помазанник. Так зачем нужен капитан, Ольга Николаевна?

– Чтобы указывать, куда надо плыть? – осторожно предположила княжна.

– И это тоже, – согласился император, – но главное – капитан должен сделать всё, от него зависящее, чтобы корабль не погиб… А ещё, конечно, должен знать маршрут и следить, чтобы по пути следования его команда осталась жива и по возможности здорова. В противном случае корабль превратится в “Летучий голландец”, помнишь о таком?

– Помню, – шепнула Ольга, – это очень страшная история.

– Жуткая, – кивнул император. – Корабль, покинутый экипажем, похож на человека, брошенного в беде. И капитан отвечает за то, чтобы этого не произошло. Поэтому во время шторма или другой опасности он всё время находится на мостике, хотя вполне может поручить эту работу кому-то другому, ведь все равно главнее его на корабле никого нет. Но капитан обязан стоять у штурвала сам, не перекладывая на чужие плечи свою ответственность, и с мостика уходить должен последним. Именно так поступает “первый после Бога”.

Адмиралы улыбались самыми широкими улыбками. Сравнение государства с кораблем, а монарха с капитаном им пришлось явно по душе.

– А разве сейчас плохая погода и дует такой сильный ветер? – малышка извернулась на руках, чтобы посмотреть в окно.

– А плохим может быть не только ветер, – сориентировался император, – опасными бывают скалы, густой туман и злые пираты, желающие захватить корабль с сокровищами, которые он перевозит.

– Сокровище – это я? Ты же так меня сам называл, помнишь?

Император кивнул, неожиданно почувствовав, что язык перестал его слушаться…

– А пиратами ты называешь тех, кто тебя рисует злым и кровожадным?

– Так точно, Ваше Высочество! – ответил за императора генерал Максимов.

– И сейчас ты вместе с генералами решаешь, как их наказать?

Малышка слезла с рук, вздохнула, поправив растрепавшиеся кудри, повернулась к офицерам и присела в глубоком книксене.

– В таком случае, извините, господа, что я помешала вашим занятиям.

– Рады служить Вашему Высочеству, – по-гусарски щёлкнул каблуками начальник кавалерийской школы генерал Брусилов, бросив взгляд на остальных присутствующих, вытянувшихся, как по команде “смирно!”.

Княжна подошла ближе к Макарову, выделяющемуся среди остальных своей великолепной раздвоенной бородой, посмотрела снизу вверх своими огромными глазищами и чуть слышно прошептала:

– Я обещаю хорошо себя вести и никогда не убегать от нянечки, а вы, адмирал, пообещайте, что не оставите папА одного на мостике нашего корабля, пока рядом бродит хотя бы один пират…

– Минни, – прервал воспоминания Марии Фёдоровны густой баритон великого князя Владимира Александровича, – мы побились об заклад с Ник-ником, что дядюшка Эдди после коронации первым делом назначит министром иностранных дел Британии твою сестру – Александру. Это единственное, что может спасти наши отношения, близкие к полному замерзанию. Что ты думаешь по этому поводу?

Великий князь Владимир Александрович, отставленный после “кровавого воскресенья” и гвардейского мятежа со всех постов, но почему-то оставленный императором на свободе, за этот год сильно сдал, хоть старался выглядеть бодрым и самоуверенным. После того огромного влияния, которым он пользовался до комплота, последнее прибежище президента императорской академии художеств и попечителя Московского публичного и Румянцевского музея было занятием, не соответствующим статусу, временным, ненастоящим. Все это чувствовали и Владимир Александрович – в первую очередь. Он изрядно похудел, осунулся. По мешкам под глазами и тремору рук можно было понять, что редкий вечер обходится без бутылочки горячительного. Но не смотря ни на что, гвардейская и дворцовая закалка пока спасала, чувство юмора не покидало, хоть в репликах все чаще проскальзывал едкий, депрессивный сарказм. Сегодня он вместе с великим князем Николаем Николаевичем, Ник-ником, откликнулся на приглашение Марии Федоровны встретить Новый год вместе, тем более, что сил у князя больше не было, чтобы сидеть в четырех стенах и слушать скандалы своей дражайшей супруги Михень, не имеющей возможности закатывать свои фирменные царские приёмы.

– Думаю, Вольдемар, – ответила Мария Федоровна без всякой игривости, – что у Эдди будет крайне мало возможности что-либо предпринять лично. Несмотря на всё обаяние, его держат на коротком поводке лэндлорды, чудно спевшиеся с банкирами Сити. Они и будут заказывать музыку на всех королевских балах.

– Тогда это война, Минни! – напряженным голосом произнес Владимир Александрович, старательно сжимая бокал, чтобы не выдать дрожь пальцев. Мы чудом избежали ее в 1885 и вот опять…

– Мы её не избежали, а отложили, – вздохнула Мария Федоровна. – Тогда бабушка Викки усердно натравливала на нас афганского эмира, сегодня – японского императора, вот и вся разница.