Владимир Марков-Бабкин - Император мира [litres]

Усмехаюсь. Эх, Сергей Николаевич, вы еще и не такое увидите и услышите. Будет вам Даздраперма за счастье. Вслух же я спросил:

– Вернемся, однако, к нашим баранам. Так с чего возникла идея переговоров с германцами и кто автор сего плана?

– Данный план, судя по всему, стал, если так можно выразиться, результатом широких обсуждений в узком кругу лиц, претендующих на роль вождей. И выводов, сделанных по итогам этих дискуссий. Во-первых, было признано необходимым скорейшим образом склонить на сторону Коммуны войска, особенно тех, кто колеблется. Во-вторых, было достигнуто понимание того, что в случае наступления немцев обороняться Коммуне решительно нечем. В-третьих, «правительство народной обороны» крайне испугал факт начала переговоров в Бресте, поскольку вожди Коммуны прекрасно понимают, что стоит Орлеану и Руану договориться, и они тут же примутся за Париж, а оборонять столицу невозможно, по указанным выше причинам. Кроме того, у них есть надежда, что, заключив мир с Германией (пусть даже на тяжелых условиях), Парижу все же удастся накопить силы для «защиты революции» от войск Петена и Лиотэ. И совсем уж, с моей точки зрения, абсурдный аргумент – соображение о том, что в случае если германцы все же двинут войска на Париж, то в самой Германии всенепременно вспыхнет пролетарская революция, которую в Европе остановить уже не удастся никому. Более того, выдвигался даже тезис и желательности ситуации, при которой Второй рейх будет спровоцирован двинуть войска вперед, поскольку, как утверждают вожди-теоретики, нынешнее равновесие губительно для дела революции ввиду того, что позволяет «империалистическим буржуазным хищникам» высвободить войска с фронтов и подавить революционное движение внутри своих стран, оказав затем помощь соседям. Посему было договорено, что нужно идти на любые уступки немцам (все равно, мол, потом все вернем в результате европейской революции), лишь бы нарушить устоявшееся уже равновесие.

Я вздохнул. Что ж, вполне может быть. Достаточно похоже на рассуждения большевиков в начале 1918 года в моей истории. Не один в один, конечно, но что-то общее просматривается.

– И все же, кто формально возглавляет внешнюю политику в этом балагане? Кто будет договор с немцами подписывать?

Глава МИДа привычным движением перекинул лист в папке и сообщил:

– Согласно самым свежим сообщениям из Парижа, вести переговоры с германцами поручено главе «социального комитета внешних сношений» Жану Аллеману, участнику Коммуны образца 1871 года. Но данный господин в весьма преклонных годах, и потому в Компьень отправился возглавляющий «социальный комитет мира» мсье Пьер Бризон с самыми широкими полномочиями.

– А Ленин?

– А возглавляющий «иностранную коллегию Ревкоминтерна» господин Ульянов (Ленин) курирует вопросы помощи иностранным революционерам и зарубежным революциям.

– Имеет ли он отношение к идее заключения мира с немцами?

Свербеев сделал неопределенный жест.

– Трудно сказать, государь. Проверенной информации, которая заслуживает доверия, у нас крайне мало. Известно, что в высших сферах революционного хаоса Парижа дискутируется тезис о необходимости спровоцировать беспорядки, а возможно, и революцию в соседних с Францией странах – Великобритании, Италии, Швейцарии, Испании, Австро-Венгрии и, в первую очередь, Германии. Именно Германию многие в Париже считают ключом к всеобщей европейской революции, которая, по их мнению, должна стать первым шагом к революции во всем мире. И, насколько я могу судить, дело не ограничивается лишь дискуссиями. В соседние страны уже отправлены или отправляются разного рода эмиссары, призванные либо возглавить местную революцию, или помочь местным ее устроить. Исходя из этого и предполагая некоторые возможные функции этой самой «иностранной коллегии», мы не можем исключать роль и влияние на события господина Ульянова, однако и оснований говорить об этом с какой-то степенью определенности у нас нет.

ИТАЛИЯ. РИМ. КВИРИНАЛЬСКИЙ ДВОРЕЦ.

7 (20) июня 1917 года

– Ваше высочество изволили написать мне письмо с некоторыми пожеланиями.

– Да, князь, это верно.

Волконский склонил голову.

– Подобрать вашему высочеству толкового учителя русской словесности дело непростое.

Иоланда удивленно вскинула брови.

– Вот как? Мне казалось, что в Италии живет довольно много русских, и немалое число из них как раз и являются разного рода литераторами.

Князь согласно кивнул.

– Это так, ваше высочество. Но тут не все так однозначно, как может представляться на первый взгляд. Дело в том, что далеко не все из живущих в Италии русских находятся здесь по причинам заботы о собственном здоровье или наличия дел в вашей стране. Немало тех, кто относит себя к числу так называемых политэмигрантов, то есть к числу противников законной власти Российской империи. И было бы несколько легкомысленно с моей стороны позволять этой публике формировать у вашего высочества превратное впечатление о России. Безусловно, ваше высочество вольны встречаться с кем пожелаете, равно как и выслушивать самые разные мнения, но было бы неправильно отдавать на откуп непримиримой оппозиции ваши занятия по русской словесности.

Принцесса улыбнулась.

– Ах, князь, разумеется, я знаю о том, что далеко не все русские из числа живущих в Европе испытывают восторг в отношении царского правительства и лично императора. Такие люди встречаются в любой стране. Что же касается письма, то я именно потому его вам и адресовала, дабы выслушать ваши рекомендации по подбору достойной во всех отношениях кандидатуры, которая сможет удовлетворить мое любопытство в отношении языка и культуры вашей замечательной страны. Вы можете мне кого-то достойного рекомендовать?

Волконский склонился в официальном поклоне, а затем сделал знак стоящему поодаль человеку.

– Ваше высочество, разрешите вам представить – статский советник господин Жилин. Мой помощник и человек во всех смыслах выдающийся. Он немало мне помог в Москве, и я счел необходимым взять его с собой в Италию.

– Ваше высочество.

Жилин склонился в глубоком официальном поклоне. Принцесса слегка кивнула:

– Советник.

Волконский меж тем продолжил:

– Думаю, что господин Жилин сможет в ближайшие дни представить на суд вашего высочества несколько вполне достойных кандидатур из числа тех, кто находится сейчас в Италии. Если же ваше высочество соблаговолит, то мы вполне можем выписать для вашего высочества прекрасных учителей прямо из России. Единственное, что омрачает мой оптимизм, так это расстояние и война, которая заставит добираться до Италии окольными путями. По этой причине я бы в первую очередь рассматривал бы тех, кто уже здесь.