Владимир Марков-Бабкин - Император мира [litres]

Надеюсь, что дня два-три буду в Лионе – телеграфирую при первой возможности.

Крепко обнимаю, прошу писать и телеграфировать чаще.

Твой В. Ульянов

NB: Слушайся доктора: ешь и спи больше, тогда к зиме будешь вполне работоспособна.

МОСКВА. ПЕТРОВСКИЙ ПУТЕВОЙ ДВОРЕЦ.

25 июня (9 июля) 1917 года

– Первый же день работы правительственной делегации принес весомые политические, экономические и военные результаты. Вступление в войну на стороне Антанты позволило правительству и Конгрессу США оперативно одобрить подготовленные ранее документы и договоры, в частности «Договор о программе ленд-лиза», о выделении России значительных кредитов, об оказании нашей империи широкой военной и технической помощи. Подписано соглашение с Чарльзом Нэшем о создании в России филиала компании Nash Motors и строительстве автомобильного завода, способного выпускать порядка двух тысяч армейских грузовиков в год плюс поставлять не менее тысячи шасси в год для производства на их базе другими российскими заводами броневиков, санитарных автомобилей и прочего спецтранспорта, столь необходимого армии…

Я слушал Маниковского и думал о своем…

МОСКВА. ПЕТРОВСКИЙ ПУТЕВОЙ ДВОРЕЦ.

25 июня (8 июля) 1917 года

– Вы можете начинать, ваше императорское величество.

Я кивнул Суворину. Наспех организованная студия все еще смотрелась кустарно, но для меня вся современная (прости господи) техника в любом случае выглядела крайне несерьезно. Даже простейший вопрос обращения к подданным в прямом эфире и то потребовал совершенно героических усилий от всех служб и заинтересованных лиц.

– Честь в служении на благо Отчизны! От имени России я обращаюсь ко всем людям доброй воли во всем мире. Скоро три года, как Европу и земной шар потрясают сражения Великой войны. Войны, прозванной так не за ее возвышенное благородное величие, а за те великие ужасы и горести, которые она принесла народам. Вся жизнь для сотен миллионов людей разделилась на жизнь до войны и жизнь после ее начала. Бедствия, кровопролитие и смерть опустошили Европу. Люди требуют мира. Почти сто дней назад Россия обратилась ко всем мировым правительствам с призывом закончить эту ужасную войну и сесть за стол переговоров. С радостью и надеждой восприняли тогда народы известия о том, что одна за другой воюющие державы начали поддерживать эту благородную миссию и в свою очередь присоединялись к нашей инициативе. В Стокгольме уже началась подготовка к мирной конференции. Остановить бессмысленную бойню – вот в чем нам виделась наша общая задача. Задача, ставшая еще более важной после того, как были доставлены неопровержимые свидетельства наличия внеземной угрозы, полученные в ходе минувшей экспедиции русского дирижабля «Гигант» к месту космической катастрофы в Сибири. Остановить междоусобную войну на Земле, строить мирное и процветающее общество, служение во имя всеобщего блага и безопасности – что может быть благороднее этой цели?

Делаю паузу и отпиваю глоток воды.

– «Император мира» – так называют меня в прессе. И я горд носить этот неофициальный, но такой благородный титул. И я был бы счастлив разделить его с другими лидерами держав. Императоры, короли, президенты мира – что может быть достойнее и почетнее этого звания для государственных деятелей всей Земли? Благодарность народов и счастье каждого человека – разве не в этом цель нашего служения?

Снова микропауза.

– Но к великому нашему сожалению, не все были искренними, заявляя о своей приверженности миру. Явив народам свое вероломство, германские войска перешли в наступление во Франции и сейчас наступают на Париж. Это наступление – настоящее преступление против мира и против сотен миллионов людей. И, как всякое преступление, преступление германского империализма должно быть и будет покарано. И в этой связи мы приветствуем вступление в войну Соединенных Штатов Америки. Ибо невозможно оставаться в стороне и беспристрастно взирать на творящийся в Европе кровавый разбой. Мы также призываем остальные мировые державы не оставаться в стороне и дать отпор поджигателям войны! Время уговоров вышло, и пришел час сказать твердо – пришла пора принуждения к миру!

И главный посыл:

– Россия дает Германии последний шанс. Остановите наступление и откажитесь от оккупации Парижа. Остановите наступление и дайте команду вашей делегации в Стокгольме немедленно сесть за стол переговоров. Переговоров о мире безо всяких предварительных условий. Я обращаюсь также к руководству Австро-Венгрии и ее армии. Проявите мудрость и благоразумие. Удар ваших войск на любом участке фронта повлечет за собой сокрушительный удар со стороны России и наших союзников. Воздержитесь от начала собственной катастрофы, садитесь за стол мирных переговоров в Стокгольме. Я обращаюсь к властям Болгарии и Оттоманской империи – не усугубляйте свое и так непростое положение. Не становитесь на сторону обреченных, ибо сказано: посеявший ветер – пожнет бурю. Ваши делегации давно ждут в Стокгольме команды из своих столиц. Дайте им эти команды, давайте садиться за стол переговоров. Наши народы и народы всей Земли ждут мира и ждут мудрости от всех нас. Дадим людям шанс на мир!

И четко выговаривая с металлом в голосе:

– От имени Российской империи я объявляю ультиматум Германии. Если в течение двадцати четырех часов, начиная с этой минуты, германские войска не остановят свое позорное наступление или если немецкая армия войдет в Париж, Россия официально прервет действие своей инициативы «Сто дней для мира». К миру будем принуждать все вместе. И запомните – никто не будет забыт и ничто не будет забыто!

МОСКВА. ПЕТРОВСКИЙ ПУТЕВОЙ ДВОРЕЦ.

26 июня (9 июля) 1917 года

В чем была прелесть господина Суворина? В том, что сей господин вовсе не старался меня поразить своим красноречием, жечь глаголом и всячески демонстрировать мне свои познания.

Не имею понятия, играло ли тут обстоятельство личного профессионализма господина Суворина, или, быть может, он чувствовал во мне какую-то родственную душу, или, что нельзя исключать, сыграли роль некие дополнительные факторы, но он докладывал четко, ясно и не пытался съехать на пафос элитарного рассуждательства о смысле бытия. А уж поверьте мне, с этим тут было весьма сложно. И у человека нашего времени многие доклады и тем более великосветские разговоры вызывали бы прямо-таки аллергическую реакцию ввиду своей пафосности и цветистого словоблудия.

Нет, ничего такого не было. Господин Суворин докладывал четко, емко и выразительно. Впрочем, я не мог исключать, что решающим фактором здесь стал такой важный момент – мой почти министр информации ни одного часа до своего назначения не служил на государственной службе. А она, смею заметить, неизбежно накладывает свой отпечаток.