Александр Терников - Приключения бриллиантового менеджера

"Итак, решено, я беру Быка, Носорога и Птицу, плата обычная 0,5 фунтов в месяц при моей кормежке, выдвигаемся после обеда, сейчас всем увязать вьюки и приготовиться" – заявил я.

Правда тут же вспомнил, что все негры обожают мясо и совсем не любят растительной пищи – но тут им придется потерпеть. Все свершилось, сегодня третьего октября, я наконец таки сделаю первый реальный шаг к своему богатству, хотя сколько еще таких шагов нужно делать!. Пообедав и расплатившись с хозяином гостиницы Яном, наша небольшая процессия выдвинулась на север по дороге к Претории. Возглавлял колонну я лично, с заряженным ружьем в руках и узлом из одеяла со своими вещами за спиной, рядом носилась радостная песочно-рыжая дворняга, далее следовал печальный ослик, загруженный вьюками, поверх которых седела обезьянка, а следом плелись три недовольных негра с узлами. Но ничего, с каждым днем их узлы будут помаленьку облегчаться, по мере расходования продуктов. Ну а в целом – солнце ярко светит, красноватая пыль клубится, но воздух относительно свеж и впереди нас ждут приключения!

Через неделю я был настроен уже не так оптимистично, становилось все жарче, пыль и мошкара надоела, а приходилось, все так же переставляя ноги, идти вперед. Вечерами на привалах я с трудом снимал сапоги с распухших ног. К тому же приходилось постоянно экономить воду и поэтому ходили все по большей частью грязным. Местность, пройденная за неделю, представляла собой однообразное, неограниченные пустое пространство. Ручьи и речушки начинали пересыхать, приближался сухой сезон, а до Вааля было еще очень далеко. Даже я начинал сомневаться, есть ли тут реки. "Где же тут река?" – спросил я однажды Птицу когда по его словам, мы должны были пересечь реку. "А вот, – отвечал он, указывая на то место, где я стоял, – Баас теперь стоит в реке: это всё река". И он указал на далекое пространство вокруг. "Тут песок да камни", – сказал я.

"Теперь нет реки, – продолжал он, – или вон, пожалуй, она в той канаве, а зимой это всё на несколько миль покрывается водой. Все реки здесь такие." Мне сильно досаждала мошкара, мелкие мушки вились около уголков глаз, чуя влагу, а те, что покрупнее старались сесть за мне за уши и там ужалить или укусить, что было не очень то приятно, и постепенно я приобрел уже привычку автоматически отмахиваться от мух и оводов, как и наш ослик Серый. Негры мне были крайне подозрительны, иногда кто-нибудь носильщиков убивал по дороге змею – какую-нибудь найю (местную кобру) , или пуф-змею, или рогатую гадюку, – то Птица не упускал случая вскрыть ядовитую железу, расположенную позади ядовитых зубов, и извлечь из нее каплю яда; накопленный яд он держал в особом пузырьке. Была у него также в запасе и горная смола, которую он собирал в известных ему оврагах, где она сочится из трещин в скале и явно ядовитые корни и луковицы непонятных растений.

Естественно меня это все сильно напрягало, тем более что я не мог понимать разговоров носильщиков у вечерних костров, перебиваемых раскатами чужого громкого смеха. Этот смех был явно в привычке у негров. Понятно, что моими верными друзьями, в данных условиях становились пес и обезьянка, которые не только снимали пробы с моей пищи, но и спал я с ними обоими исключительно в обнимку, надеясь на их чуткий слух и нюх. Моим самым незаменимым помощником и дегустатором для еды стала капская обезьянка по кличке Юнга – зверек – очень ласковый, зоркий и преданный хозяину. Большой лакомка, Юнга обладал неким чудным инстинктом: одни плоды сжирал с удовольствием, другие же, рассмотрев, с негодованием отбрасывал; человек на его месте никак не определил бы, хорош этот плод или дурен. А уж с обязанностью сторожа – по остроте его органов чувств, особенно ночью, пес Ворюга не мог с ним сравниться. Иногда Юнга проводил время со мной фамильярно усаживался на плечо, но больше всего любил скакать верхом на собаке.

Тут, справедливости ради, нужно заметить, что и Юнга и Ворюга, тоже недолюбливали наших чернокожих попутчиков. Когда по утрам носильщиков я поднимал работать, то они еле двигались. С большим трудом удавалось гнать их вперед; все время поторапливая. Днем они и вовсе брели нехотя, вперевалку, и являли собой картину полной безнадежности. Негр смертельно устает уже от одной мысли о работе! К тому же по вечерам я заметил, что мои Кафры непрестанно курят коноплю. Слава богу что мы пока двигались по центральной местной дороге, между двумя столицами бурских республик а не по дикой и незаселенной местности. Впрочем, такой путь нам предстоял почти до самого конца, и лишь в финале в горах предстояло немного отклониться с проезжей дороги. Но впрочем, местность была почти не населена. Буры колонисты, занимались в основном исключительно скотоводством и для стад им требовался простор, так что они мало того, что были привязаны к воде но и при этом стремились отселиться друг от друга как минимум на день пути, мы же стремились идти напрямик и никуда не отклоняться, все кроме воды у нас было с собой.

В середине второй недели пути, я почувствовал, что постепенно втянулся. Я стал меньше уставать, мои мышцы привыкли к нагрузкам и стали каменеть, взор прояснился и стал подмечать ранее ускользавшие от меня малозначительные детали вдали. Еще бы здесь нет ни телевизора, ни книг, ни компьютера не смартфона (вернее есть, но неработающий) и негде портить глаза. В дневнике же я каждый день делал надпись, что все нормально все здоровы. Я и правда, чувствовал себя абсолютно здоровым хотя и продолжал каждое утро начинать с принятия горького порошка хинина, для поддержания соляного баланса съедал щепотку соли и воду всегда обеззараживал каплей крепкого бренди, но тем не менее желудок меня не беспокоил. Спал я как убитый, понадеявшись на своих четвероногих сторожей, но при этом сжимая заряженное ружье в своих руках. Моя голова весь день оставалась ясной и свежей.

В общем, физически я стал чувствовать себя просто великолепно, у меня было такое впечатление, что я помолодел лет пять. Поскольку я не расставался с ружьем, то постарался полностью освоиться с ним. Я просыпался на стоянках до рассвета и шел к воде, пытаясь подстрелить какую-нибудь глупую антилопу, пришедшую на водопой. Ну а не подстрелю, так хотя бы попрактикуюсь с оружием. Наконец-таки раза с четвертого мне удалось сильно ранить небольшую антилопу, которую потом я добил вторым выстрелом. Негры до этого момента уже привыкшие к моим неудачам этому искренне обрадовались и устроили настоящий праздник. Как я уже упоминал, негры не любили растительную пищу и больше всего на свете ценили возможность набить до отвала свои животы мясом. Как они говорили если лишиться такой возможности, то лучше сразу умереть. Слова "мясо" и "есть" в их дикарском языке даже звучали одинаково.