Александр Терников - Завоевание 2.0. Книга 2

Мне тут пришлось озаботиться бартером, мы дали индейскому купцу две пригоршни разноцветного бисера, а он нам свои два камня плюс мешок какао бобов и услуги посредника. Покупку золота Кортес контролировал централизовано, но Уареа удалось прикупить нелегально еще пару-тройку золотых предметов и тихо переплавить их в небольшие слитки, которые можно было легко спрятать в одежде, зашив в швы. Так же шаман тайно занимался и полировкой моих изумрудов. А вот чтобы получить от индейцев еще что-то ценное, нам пришлось сильно постараться.

И здесь и на материке индейцы майя занимались выпариванием соли из морской воды. Они отгораживали дамбами отмели неглубоких зловонных лагун и давали им подсохнуть, но потом все эти куски и комья, и хлопья полученного сухого вещества необходимо было избавить от множества примесей. Во-первых, в керамических горшках, их растворяли в пресной воде, потом пропускали через сито, освобождая от песка, ракушек и водорослей. Потом, снова в пресной воде, подвергали кипячению. После первоначального кипячения получали кристаллы, которые также пропускали через сито. Это кристаллы так называемого первого урожая — чистая селитра — именно то, что было нужно мне.

Как отходы основного производства эта селитра здесь везде продаётся, но очень дёшево. Местные не знают, как ее использовать, индейцы покупают эту селитру только для того, чтобы посыпать ею хлопковые поля, на удобрения. По их словам, она очень способствует плодородию почвы. Так что, тут нужно скупать все, до чего можно дотянуться. А заодно и привозную серу, в центральной Мексике ее очень много, там полно вулканов, но и сюда ее завозят индейские купцы. Далее Уареа уже развернул уже привычное нам производство. При помощи нашего купца нанял несколько работников, жег костры, получал золу, добывал из нее поташ и улучшал с его помощью селитру, делая ее менее подверженной воздействию влаги, содержащийся в воздухе. Мой негр Хуан Гарридо так же был в его полном распоряжении. Заодно эти же индейцы делали древесный уголь и мешали порох, пока в виде пыли, но он везде пока здесь такой. Когда сера кончилась, мы просто запасали селитру про запас. Запас, он, как известно, карман не тянет. Кроме всего прочего мы накупили немного необработанной хлопковой ваты, повезу ее в Европу вместо золота, жаль, что особо много ее тут не набрать, поля у индейцев не велики, сельскохозяйственные инструменты у них здесь только палки-копалки, других нет.

Пока мы занимались нашими Важными делами, в испанском лагере жизнь текла своим порядком. Кортес зачем-то схлестнулся с местными жрецами. Типа не нужно Вам людей в жертву приносить и их есть. Вот оно тебя трогает? Приносят и приносят, может, они так свою численность регулируют. Вот наступит неурожай кукурузы, так все равно большинство населения умрет. Гуманитарную помощь из Европы тут пока везти некому. Кортес же собрал местное начальство — касиков и жрецов, и самолично обратился к ним с пламенной речью, опять с помощью нашего переводчика, Мильгорехо, что пора уже им отказаться от своих ужасных идолов, так как те совсем не боги, а просто бесы, которые их здесь морочат, а на том свете так прямо поведут в ад с его муками; так что пусть лучше индейцы заменят своих нечестивых идолов крестом и изображением Богородицы Девы Санта Марии — и тогда наступит у них счастливая жизнь, изобилие всяческих плодов, мир и покой, а также на том свете будет им жизнь вечная. Тебе мы методики для похудения распространять! Цены бы тебе не было.

Так Кортес битый час, заливался о нашей христианской вере, словно хороший агент по продажам. Видно думал, что ему сразу король здесь энкомьенду отпишет за его труды. Но жрецы вместе с касиками все ему жестоко обломали, сказали, что они не хотят отказаться от своей веры, ибо это — боги их отцов, и боги хорошие; смотрите, дескать, как бы вам не поплатиться за свои богохульные слова, когда вы выйдете в открытое море.

Не получается убеждением, так получится принуждением, тут им в белых перчатках никто власть устанавливать не собирался: туземные идолы были тут же сброшены с алтарей и разбиты вдребезги. Затем индейцы каменщики на тщательно отмытой, расчищенной от мусора вершине пирамиды быстро построили новый, довольно красивый алтарь, на который и было поставлено изображение Богородицы Девы Санта Марии, а двое наших плотников, Алонсо Яньес и Альваро Лопес, соорудили большой новый деревянный крест. Мой знакомый священник, хитрая лисица Хуан Диас, тут же вылез в первые ряды, отслужил мессу, а касики, жрецы и все индейцы с большим вниманием присматривались ко всему происходящему. Мол, поглядим, что дальше будет. Особенно их порадовало то, что мы уже собирались уезжать.

Вот и пора все-таки нам собираться. Перед нашим отплытием Кортес велел касикам и жрецам весьма и весьма беречь изображение Девы Санта Марии и крест и украшать их свежими зелеными ветками, те охотно ему обещали все на свете, лишь бы он, наконец, уже уехал, и оставил их всех в покое. Мне же не повезло, Кортес заметил, что я не слишком горю энтузиазмом, и под предлогом перераспределения кораблей для начальства, навязал мне на судно командира Хуана де Эскаланте. Мол, он уже при Грихальве тут у берегов плавал, опытный человек и хороший командир, а я же купец, лицо не военное, а мы сейчас в походе. Делать нечего, пришлось мне принимать нового начальника. Они прямо размножаются в геометрической прогрессии.

За несколько дней до начала марта месяца 1519 года мы вышли в море, но вот закон подлости, мой корабль «Эль Сагио»-«Мудрец» начал протекать. Просто разваливается моя посудина на глазах, хоть бы уже быстрей доплыть в Вера-Крус и сжечь это корыто. Хуан де Эскаланте, дал нам приказ возвращаться на остров, а поскольку мы в основном и везли все продовольствие для войск, то Кортес очень обеспокоился и приказал нашему новому пилоту Аламиносу дать сигнал всем судам возвращаться к Косумелю; так все корабли вместе с нашим поврежденным судном счастливо добрались обратно до острова. Недовольные этим обстоятельством индейцы, тем ни менее, прекрасно помогали нам при перегрузке, а также при исправлении корабля, и, к моему большому удивлению, изображение Богородицы и крест были не только целы и невредимы, но их еще тщательно окуривали благовониями. Видно жрецы решили, что лишний амулет им не помешает. Лишь через четыре дня мы могли опять двинуться в путь, и за это время к нам примкнул тот самый испанец, плененный индейцами, которого звали Агиляр.

Узнав от индейцев, что наши суда вернулись к Косумелю, этот испанец, возблагодарив Бога, вместе с двумя индейцами, что доставили письма и выкуп, нанял лодку с шестью индейцами-гребцами; и благополучно отплыв от материка, переплыл узкий пролив в 20 километров и прибыл на остров Косумель. Их приближение увидели с берега наши солдаты, отправившиеся на охоту, и сейчас же отправили гонца доложить об этом Кортесу. Агиляр же подошел к солдатам и с заметной натугой выкрикнул несколько слов: «Бог, Святая Дева, Севилья!» Испанцы остолбенели, а полуголый незнакомец вдруг стал с ними обниматься и зарыдал навзрыд.