Трурль - Триста пятидесятый год – перезагрузка [СИ]

Это был бы мой шанс возвыситься, но с отъездом королевы всякий прогресс застопорился. Ироничнее всего, что я сам спровоцировал рывок Тараси в далёкую страну Тикси. Исключительно дурной шуткой.

Что в активе? Высокотемпературные печи в Амато освоили бы и без меня, я просто оказался ещё одной парой рабочих рук. Зарытую бронзу и без меня переводят на металлолом. Экспериментальная плавка железа с марганцем? А вот к ней не подпустят ни меня, ни даже патриарха Сукнэ. Стратегическая технология, надо понимать. У меня даже нет представления, куда унесли мою руду.

Так что остаётся вертеться и учиться жизни. Сотня видов дерева, два десятка сплавов, каждый со своими особенностями и ценами. Ограничения на инструменарий. Контакты с "чёрный рынком", где можно либо без толка спустить рис, либо купить редкие сплавы, камни и древесину. Или еду.

Еда Амато продолжает удивлять. Один раз Ницу притащил длинный корень, похожий на уже знакомый лопух, но потолще. И, почти пуская слюнки, попросил очистить от кожуры.

А через минуту я люто пожалел, что в последние пять месяцев я занимался всякой фигнёй, а не изобретением перчаток. Под кожурой оказалась мякоть, одновременно твёрдая и слизистая. Стоит только чуть нажать, и… Хрум! Белая "морковка" превращается в тошнотворную кашицу, тянущуюся не хуже ферментированных бобов. Теперь понятно, почему Ницу обратился ко мне. Без моего острейшего кинжала попытка очистить ту дрянь [13] Длинные белые корни — это японский горный ямс. Удовлетворительная замена картошке по питательности, но более трудная в хранении и готовке. приведёт лишь к извозюканной одежде.

Но настоящий ужас начался после окончания очистки. Ницу выложил корень в длинную глиняную тарелку, имитирующую по местному обычаю расщепленный бамбук, и начал давить корень плоским камнем. В ту самую слизистую кашицу.

Но на этом издевательство над моим аппетитом не окончилось. Ницу вытащил мой! отложенный с вечера варёный женмай и решительно плюхнул белую "медузу" давленного корня поверх рисовых зёрен.

— Угощайся, Иголь! Рис по-деревенски!

Я сдержал содрогание. Опыт нарабатывается, с такой практикой я скоро смогу жрать даже тараканов и земляных червей. Вроде бы это было то ли в китайской, то ли в африканской кухне?

А вкус оказался вполне сносным. Комковатость меньше, чем в гнилых бобах, и запаха почти нет. Я и не заметил, как опустошил тарелку. К тому же слизь хорошо склеивала зёрна риса, так что есть веточками оказалось очень удобно. Под конец я даже облизал тарелку. Поднял глаза, и столкнулся с ЕГО взглядом.

Взгляд черных фасетчатых глазок проводил последнее зернышко риса, и монстр алчно уставился мне в рот. Антенны предвкушающе зашевелились, а задние со средними лапками напряглись, готовя тварь к прыжку с тарелки.

Самоконтроль, в последние пятнадцать минут насилуемый на форсаже, развалился. Паниковать — можно!

Мой дикий вопль едва не снёс соломенную крышу, а затем её на прочность попробовала моя макушка. К чести строителей Амато, крыша выдержала. А вот мой рассудок — нет. Потому что тварь расправила крылья и взлетела. Прямо мне в лицо, как мне показалось в тот момент.

Коричневое, жирненькое тело коричневого цвета. И это не жук — уплощённая форма и усы выдают представителя семейства тараканьих. Ага, сантиметров пять в длину. Полноценно летающего, а не с натугой планирующего, как хорошо знакомого мне рыжего таракана. Ужас с края тарелки.

— Теплые деньки пришли. Тараканы летают. — Спокойно резюмировал Чик, заглянувший в хижину на мой вопль.

— ЭТО опасно? — я с опаской проводил взглядом супер-таракана, прячущегося под стенкой.

— Нет. — Ответил Ницу. — Бывает, они по ночам обгрызают ногти, а если увлекутся, то и за пальцы примутся. Но трусливые, сразу сбегают, как проснёшься. Яда у них тоже нет.

Я с подозрением уставился на свои руки. Это выщербина на ногте или всё-таки откушенный кусок?

Между тем, Ницу заулыбался, явно соорудив шутку под его чернющее чувсто юмора.

— Иголь, летающие тараканы неопасны. Вот скоро осы полетят, тогда да. Придётся беречься. Впрочем, тараканов поубавится. Осы их жрут.

Я попытался представить осу, способную сожрать пятисантиметрового падальщика. Да я вообще-то действительно в прошлом? В смысле, в четвертом веке, а не в юрском периоде? Что-то не припоминаю таких насекомых монстров в двадцать первом веке. Хотя, в больших городах они водиться в принципе не могли. Слишком много им потребуется добычи.

Незаметно вернулся самоконтроль. А в списке приоритетов, изобретение перчаток сменилось варкой дихлофоса. Когда-нибудь, пусть и через столетия, тараканы ответят мне за сегодняшний позор!

— Не меньше четырёх сотен. — Таро ответил, не возвращая взгляда. Похоже, последний день оказался тяжёлым.

— Стражу сомнут. — Высказал мнение Чик. — Постараемся выбраться ночью?

Я живо вспомнил ощущение ножа, прижатого под лопаткой. И голос из тьмы.

— Нет, против рейнджеров нам ничего не светит. Будем выживать здесь.

Как же я докатился до попадания в полную задницу? Да так, как и все вокруг. Надежда — это последняя шлюха. Всегда готова отвернуться. Ведь понимал же, что положение Амато шаткое. Понимал, что правитель Идзумо постарается избежать затяжной войны. Не тот исторический период, чтобы воевать на истощение. А тут ещё и город без обоих правителей. Прямо приглашение на атаку. Так что я донадеялся вполне закономерно. Горные перевалы просохли, броды обмелели, трава для коней подросла. Самое время, чтобы поставить точку на локальной войнушке. И на моей жизни для кучи.

На строжевой башне — удвоенный дозор. Это четверо. Влез бы и утроенный, но загонять лучников наверх приходится силой. Никому не хочется сидеть в месте, которое по местной военной доктрине в случае штурма закидают стрелами в первую очередь. А учитывая, что лучников у осаждающих — за три сотни, вес залпа получается очень приличным.

Поэтому вместо обзора с верхотуры, лихорадочно суетящийся Ницу выглядывал в узкие щели изгороди, не забывая комментировать увиденное.

— Броня на пригорке — это сам Демон. С ним шесть рук Небесных Стрелков.

— В смысле небесных? Летающих? — После подставы с гигантским тараканом я предпочитаю подстраховаться, пусть это и выглядит глупо.

— Нет, почти. Небесных — это потому что у их стрел небесное оперение. Из перьев болотной птицы, что водится в Кайе.

— И насколько они опасны? — Пытаюсь добиться осмысленного объяснения.

— Очень. — Вздыхает Ницу. — На сто шагов бьют, дальше, чем луки змеелюдей. Парням на башне тоже такие выдали с королевского склада, но без тренировок толку будет мало. Хотел бы я сам попробовать…