Трурль - Триста пятидесятый год – перезагрузка [СИ]

Шагать пришлось долго. Примерно час. Пришлось даже перебраться через небольшую гору, пусть и по проторенной тропе. Повезло, что из груза мне поручили только стопку прямоугольных плетеных корзин, грязных до почти полной потери цвета. Вроде бы такие изделия называются "лозовым плетением". Но готов поклясться — к европейской иве здешняя лоза не имеет никакого отношения. Почти черные, очень гибкие прутки, от которых кора почти не отслаивается, даже если согнуть напополам. Больше всего походит на лиану из тропиков.

Спустившись в соседнюю мини-долину, наша процессия вдруг оказалась среди заброшенных полей. Вместо соломы "женмая" — сорняки вперемешку с молодыми деревцами. Вместо деревни — просто возвышение с оплывшим обрывом, и кольцом углей поверху. Неужели случилась война? Неурожай? Эпидемия? Нападение хищников?

Шаманка обошла пепелище, будто к чему-то принюхиваясь. Вышла в центр круга, и начала делать что-то вроде гимнастики. Сопровождая каждое движение звоном колокольчика, который переместился с шеи на запястье. Две незнакомые девушки-подростка тем временем достали калебасы и стали обходить Шаманку по кругу, временами плеская понемногу содержимое тыквочек на землю. До меня донесся резкий запах. Пиво.

Только тогда я понял, что наблюдаю разновидность священного обряда. К сожалению, неясного назначения и совершенно не христианского.

Обряд закончился за пять минут, и по завершении меня немедленно приставили к делу. Копать землю короткой деревянной тяпкой. Кажется, этот инструмент ещё назывался мотыгой? Копать, носить, снова копать. К тому моменту, как Шаманка созвала подчиненных и мы отправились "домой", примерно восьмую часть обрыва удалось довести до крутизны родной деревни. Интересно, неужели я присутствовал при основании нового города? Или мы просто собираемся переезжать? В памяти всплыли смутные объяснения по поводу "подсечно-огневого земледелия".

Перебираясь обратно через гору, я отошёл на пару шагов от тропы, чтобы сорвать примеченные раньше красные ягоды, свисающие с дерева с зелеными ветками, причем чем ветка толще — тем цвет темнее. Сами ягодки — похожи по форме на вытянутые вишни. Шедшие следом дамы начали хихикать и показывать пальцем, но не попытались меня остановить. Что меня только подбодрило. Не хотят же они потерять ценного работника из-за банального отравления, верно?

Набрав горсть ягод, я поспешил вернуться на тропу, игнорируя бросаемые на меня странные взгляды. Ну, вывози, пробиотика Третьей Мировой! Если я уж хлореллой из общественного бака не отравился, что мне подозрительные ягодки, которых всего лишь птицы не клюют?

Я куснул "вишенку", и челюсти автоматически замерли. Нет, меня остановил не мерзкий вкус. А его полное отсутствие! По виду, я ожидал либо ядрышко в треть размера ягоды, как у вишни. Или множество мелких семян, как в шиповнике (какую только дрянь ни пытался есть в первый год Войны). А по факту — ядро, по консистенции сходное с деревяшкой, оказалось едва прикрыто кожицей в долю миллиметра толщиной. Я неверяще попробовал соскоблить зубами и разжевать кожицу. Никакого вкуса. Всё равно, что парафин жевать.

— Аоки. — Шаманка ткнула пальцем в ягоду. — Дурак! — это уже тычок мне в грудь.

Я почувствовал, что краснею. Впервые за последние двенадцать лет.

В деревне перед наблюдается очень нездоровое оживление. Мамаши в кухне-столовой чуть ли не в очередь выстраиваются. Шаманку оттеснили от котлов, которых навесили над огневой ямой аж три штуки. В котлы летит без счета и уже знакомый "женмай", и карликовые бобы, и даже сушёная рыба. Кстати, очень похожая на знакомую мне селедку, только морда поострее. Поскольку в местной речке крупной рыбы не может быть в принципе, это подразумевает море поблизости. Относительно, конечно. В воздухе соли не чувствуется, а с горного перевала я видел в обе стороны только хребты повыше.

Меня настораживает, что активность примерно совпала с Новым Годом. Возможно, это праздники, но реакция местных мужиков совсем не предвкушающая. Жены спихнули на них всю малышню, и теперь по деревне слоняются семеро раздраженных и заметно пьяных субъектов. Попытался прояснить ситуацию с наиболее вменяемым на вид мужем по имени Кажута. Но, с моим пока мизерным словарным запасом, трудно что-либо понять. Вроде бы происходящее — обычай то ли страны, то ли региона под названием Табе. В котором несчастному Кажуте не повезло жениться. И теперь тот мечтает, чтобы пришли то ли солдаты, то ли священники из Какибе, и приструнили обнаглевший женский пол. Причём Какибе — это не одна страна, что-то вроде собирательного термина. Обозначающего вообще всё, кроме ненавидимого Табе.

Но не всё так однозначно. Объяснения Кажуты услышал мужик постарше, и наорал на того примерно в том смысле, что в Какибе — жрать нечего, иначе бы Кажута оттуда и не подумал бы бежать. Думаю, когда выучу язык получше, смогу понять. Но похоже, мне повезло, что я упал с эту мутную страну "Табе".

Кстати, готовка начала приносить плоды. На плоские камни и бамбуковые тарелки в столовой-кухне деревни легли полдесятка видов твердого, непрозрачного холодца. Комки женмай, обернутые в широкие листья. Соленья, среди которых я узнал давнишнюю шпинато-капусту. И даже что-то среднее между ветчиной и вяленым мясом. Наконец, совершенно неожиданно — молочная карамель. Точнее, вываренное до состояния ириски сгущённое молоко. Так что поблизости водятся коровы или по крайней мере козы. Миссис Кариес чуть ли не слюной брызгала, отгоняя пытающихся прорваться к лакомствам детишек. Вот теперь понятно, как она потеряла все зубы.

Все замужние женщины деревни ушли в плановый трехдневный отпуск. Примерно так. Шаманка (которую зовут Аби) и Миссис Кариес (Сада) — тоже самоустранились от общественной жизни. Так что вчерашний аврал оказался заготовкой фаст-фуда для беспомощных мужчин. Всё сразу съесть, как на русском застолье, конечно, возможно. Но чревато отсутствием еды на завтра. Ибо женщины отказываются что-либо делать из принципа. Я уже и перестал понимать, патриархат ли среди "Табе" или матриархат. Скорее, что-то ситуативное. Общество в текущей форме сформировалось слишком недавно. По моим догадкам — чуть ли не на памяти старшего поколения.

Кстати, прояснилось значение слова "Табе". Это не страна, а статус. Что-то вроде королевских крестьян. Соответственно, "Какибе" — крепостные крестьяне. Очень приблизительно. А сама страна называется — Амато Са'ен. В стране сейчас — эпоха "интересного времени", как я уже сам домыслил. До местной горной глуши кровавая кутерьма не докатилась, но народ, тот же Кажута, волнуется. Каждый объясняет происходящее по-своему, да ещё и непонятными словами. Так что мой план — осторожненько отжираться, параллельно зубря местный язык.