Александр Башибузук - Князь Двинский [litres]

Но, углядев во главе встречающих Александру, сразу же отмяк.

Сашка…

Признаюсь, поначалу я к ней не испытывал ровно никаких чувств. Какие, в гузно, чувства, когда брак насквозь по расчету. А бешеный норов супруги меня просто бесил. Даже поколотил разок, было дело. Ишь, удумала – в законного супруга сапогами швыряться… Но потом, со временем, взяла за душу: своей нежностью, верой в мужа и неимоверной преданностью. И даже строптивость ее вдруг стала смешной и родной. А в постели… ух, как только подумаю, шоссы грозят порваться.

А еще Александра неожиданно спокойно восприняла Забаву. И ее беременность от меня – тоже. При таком-то норове ожидал взбрыков, истерик, но ничего подобного не последовало. А когда специально вызвал на разговор по этому поводу, выяснилось, что Сашка не менее расчетлива и умна, чем строптива. Но об этом чуть позже.

В приказном порядке хотел оставить ее в Москве, ну куда беременной переться в ипеня, ан нет, нашла коса на камень. Объявила голодовку, выла как белуга целую седмицу и все-таки добилась своего. Мол, а кто за вотчиной в твое отсутствие будет смотреть? Буду там мужа ждать, и точка.

Пришлось согласиться и оставить при ней Августа для присмотра.

Ух ты… а рядом гренадерского вида девица сверток держит! Никак Ваньку моего? Или девочка? Господи, пусть будет Иван!

Так… а где Забава?

Настоятель Николо-Корельского монастыря отец Зосима, новые государевы приказчики, верней мои управляющие, Фен, Август, мастер Фиораванти, еще мастера и умельцы, коих оставил за делом блюсти, еще какой-то люд…

Так вот же она… Позади и чуть в стороне от всех стоит… А чего в темном, как монашка? И в глухом плате. Не понял… ну хоть при дитяти…

Усилием воли выгнав дурные предчувствия из головы, приказал швартоваться.

Едва упал трап, сбежал на причал.

Бледная как смерть Александра, вся такая объемистая из-за множества одежек и наброшенного сверху парчового летника, в шитой жемчугами высокой сороке на гладко зачесанных волосах, качнулась, словно вот-вот потеряет сознание, но потом выправилась, шагнула вперед и поясно мне поклонилась.

Затем взяла из рук Ростислава Яжука, моего управляющего, поднос с высоким караваем и поднесла мне.

Я неспешно отломил кусочек хлеба, макнул его в солонку и медленно сжевал.

А уже потом, едва не обезумев от желания стиснуть Александру в объятиях, троекратно, целомудренно расцеловал ее в щеки.

После чего, с трудом оторвавшись от жены, поклонился всем встречающим.

Усеивающий все прибрежные холмы народ взорвался возбужденным довольным гулом.

Но я уже ничего не слышал и не видел, потому что Сашка взяла у дородной мамки большой сверток, обернутый поверх куском золотой парчи, и с поклоном вручила мне.

Принял, откинул подрагивающей рукой кружевное покрывальце и уставился на пухлое розовое личико мирно спящего младенца.

В голове пронеслась лихорадочная мысль: «Кто? Ну кто же, сразу и не разберешь. Пацан, девка? Какое-то дитя слишком уж пригожее… Етить… девка, что ли? Или?..»

Не отрывая глаз от ребенка, прошипел:

– Кто?..

Сохранив на лице чинное, благостное выражение, Александра отчетливо прыснула.

– Кто, не томи, стервоза, выдеру, ей-ей!

– Дык Ванятка же… – едва слышно прошептала Сашка. – А потом, после паузы, не называя Забаву по имени, добавила: – И у той тоже мальчик…

Я с дурацкой от счастья улыбкой поднял лицо к небу и истово перекрестился:

– Слава тебе, Господи! Дождался-таки!

Уединиться с женой сразу не получилось, хотя меня так и подмывало утащить ее в какой-нибудь укромный уголок.

После Александры наступил черед осчастливить общением остальных присутствующих.

Начал с настоятеля, отца Зосимы, ибо он тут по значимости после меня первый. А в чем-то даже главнее.

– Отче. – Я почтительно поклонился старцу, но руку целовать не стал, так как не пристало доброму католику лобызать длань православному священнику.

Впрочем, старик и не предлагал, он шагнул вперед, крепко обнял меня и с искренней радостью в голосе сказал:

– Господь милостив, сын мой. Рад видеть тебя в добром здравии.

– Да что со мной станется, отче. Вижу, храм заложили. Доброе дело. Нет ли в чем проволочек, ладите ли с мастером Фиораванти?

А сам искоса глянул на ломбардца и по кислому выражению его лица понял, что особого «лада» между Зосимой и архитектором не присутствует. Интересно, старец прямо сейчас ябедничать начнет или погодя, при удобном случае? Храм я сам предложил, так сказать, дал взятку церкви, дабы заручиться поддержкой во всем. Но приказал строить не в приоритетном варианте, а факультативно, дабы не отрывать ломбардца и его инженеров от основного строительства. Видать, Зосима пытался на себя одеяло тянуть, а Фиораванти не сдавался.

Но пастырь не стал жаловаться.

– Все ладно, сын мой. – Священник благостно кивнул. – Истина – она в прениях рождается. Мы с тобой еще поговорим… – а потом, ступив вплотную ко мне и понизив голос, строго зашептал: – Ты решай скорей, княже, с сыном, ибо отрок без божьего благословения уже второй месяц. Неладно так, грешно. Ежели порешишь в православие его определить, сам окрещу немедля.

– Определюсь, отче… – Я не стал давать ответа настоятелю, хотя сам уже определился. Тут и решать нечего. Русский престол Ваньке не светит даже в самых благоприятных раскладах, а мне Арманьяк наследовать некому. А вот второго… Сашку. Да, Сашку! Его тоже. Но для начала с Забавой пообщаюсь. Может такое статься, что без меня уже все решили, так как священник ничего не сказал, хотя, естественно, все знает. И где она?..

Оглянулся, но Забаву нигде не увидел. Какого хрена?.. Ладно, домой доберусь, прикажу привести немедля.

После настоятеля кратко пообщался с старыми соратниками, нашел для каждого теплые слова, обнял и пообещал, что поговорю с ними перед застольем. Остальных и русский управляющий состав обнимать не стал, просто доброжелательно поздоровался. Не заслужили пока объятий, а дальше видно будет. Жаль Старицы нет, да и Грома тоже, забрали его все-таки в Москву, но с ними увижусь чуть позже, когда первопрестольную посещу.

Дальше я озаботился размещением прибывших, отдал еще кучу насущных распоряжений и только после этого убыл в резиденцию.

Перед тем как отправиться назад в Европу, я выкупил у Старицы его хоромы для проживания Александры, туда и направились, но, когда прибыли, сразу даже не понял, куда меня привезли. Вместо заимки стоял небольшой замок. Деревянный тын из заостренных бревен исчез, а вместо него появились сложенные из обожженного красного кирпича стены с основанием из дикого камня. Не особо высокие, но мощные и сложенные по всем правилам фортификационного искусства нынешнего времени. Привратные и угловые башни, крепостные ворота, герса, барбакан, ров с водой, все как положено. Не везде достроенные, еще без зубцов и машикулей, но уже представляющие собой серьезное укрепление, которое с налета не возьмешь.