Борис Рогов - Анархист

– А какие силы у меня есть? – простужено просипел Решетников. У него дико болела голова, и говорил он с трудом.

– Пока мы сил не знаем, разведка ещё не докладала. Будем считать по максимуму. Полк армейский в казармах на зимних квартирах в первом военном городке. Это самое малое полторы тысячи штыков, да кавалерии не менее эскадрона, да пулеметов в пулемётной команде штук восемь. Это самое весомое. Не менее батальона милиции, чоновцы и вохровцы ещё. Всего значит бойцов не больше двух с половиной тысяч. Пока из этого и будем исходить. Окажется меньше, нам же лучше.

В чем наше преимущество? – Новосёлов погрозил заскорузлым пальцем. – Внезапность! Нас в Бийске не ждут. Да и никого они там не ждут. Поэтому действовать будем открыто, и не таясь. Войдём в город с песней, с развёрнутым знаменем, тем более что мы сейчас под красным флагом идём.

Правда, надо будет заранее ночью занять аккуратно телефонную станцию, телеграф, почту и вокзал.

– Панфилыч, не согласен я, – пробасил Дрожжин, – мне за здорово живёшь помирать нет охоты. Нас же всего две сотни с половиной. А ну как вскроется твоя хитрость?

– И не стоит забывать о железнодорожных охранных командах, – подал голос командир второго эскадрона Тимофей Крылов, бывший урядник Семипалатинского казачьего полка.

– Согласен, мужики! – весь мой расчёт на обмане построен. В лоб мы город не возьмём ни за что. А прийти и под видом новой части арестовать всё местное начальство, может запросто получиться. Бийск взять можно, и нужно. Кроме того его надо будет удержать хотя бы неделю. Это просто, если блокировать все въезды и выезды. По зиме это сделать гораздо проще, чем летом.

– На кой хрен тебе сдался этот вшивый Заебийск? – недовольно проворчал начальник сапёрной команды Крылов.

– Мы проведём первые по-настоящему свободные и честные выборы! Чего вы ржёте? Обидно, чесслово! Дураки вы раз не понимаете, что результаты такого плебисцита будут для большевиков опаснее Врангеля и Пилсудского вместе взятых. Надо будет только по-умному ими распорядиться.

– Ну, ты, Ваня, красавчик! – едва уняв смех, опять пробасил Дрожжин. – Выборы! Ещё участки для голосований, блютени всякие…

– Нет! Мы сами вместе с большевиками всех жителей обойдём.

– Всех?! – хором выдохнули собравшиеся, дружно выпучив глаза. – Да ты, паря, рехнулся? Там же сорок тысяч человек живёт…

– Сразу половину отсекаем. Баб без имущества опрашивать не будем. Детей, стариков, приезжих, арестантов тоже. Это ещё тысяч десять. Остаётся всего десять тысяч. Нас две с половиной сотни. Разобьёмся на пары. Каждой паре надо будет зайти и переговорить коротко всего в сто семей. Даже если положить максимум четверть часа на семейство, то за час 4 семьи. За восемь часов можно пару тысяч листов получить.

– А кого хочешь в энти самые… как их? а да… в блютени, записать? – Дрожжин, похоже, заинтересовался идеей.

– По фамилиям никого вносить не будем, только партии. Кроме анархистов-максималистов, естественно впишем и коммунистов, а вот кого ещё это вопрос. Я скажу честно, за политикой в Бийске не следил. Наверно, эсеры, это в принципе не важно. Важно в счетну комиссию большевиков вставить. Кто там сейчас председатель ревкома?

– Вот ещё что мне в голову пришло, – воскликнул Крылов, – прошлым летом попадалась мне газетка «Красный Алтай», так вот, что я хочу сказать…

– Тимофей, что ты телишься! Короче давай! – хором начали поторапливать его остальные. – Была така газетка на два листка, видали…

– Вот значится, надо типографию взять и там всё распечатать, вот! – Крылов сел на место, утирая, выступивший на лбу пот.

– Это правильная мысль. А часть тиража раздать на базаре, перед тем как из города уходить будем.

– А чего это мы из него уходить должны? – удивился Дрожжин. – Мы же большинство на выборах получим, к бабке не ходить. Совет городской будет наш. Кто нам потом может что-то сказать?

– Плевали большевики на любые выборы! – невесело осклабился Новосёлов. – Но вот то, что мы зафиксируем все результаты документально со всеми подписями, всеми печатями. Еще фотографии сделаем. В газетах это всё пропечатаем, а после газеты как листовки по всей округе разойдутся. Вот тогда и поглядим…

…

Предрассветная темнота январского утра не нарушалась даже светом луны. Низкие облака кидали на головы молчаливых всадников горсти снежной крупы, предвещая дождливое лето. Лошади время от времени недовольно всхрапывали, мотая головами и зло косясь на седоков.

Сотни Новосёлова за два часа ночного марша преодолели дорогу от Чемровки до Нагорного предместья Бийска. Накануне Вязилкин рассказал какая в городе ситуация на тот момент. Узнав, что ни полка РККА, ни чекистов, ни ВНУС в городе нет, народ обрадовался. Горячие головы предлагали даже плюнуть на хитромудрые планы и взять город «решительным штурмом». Однако Новосёлов не стал ничего менять. – Поздно что-то менять, будем делать, как задумали. – Остановил он мятежные порывы.

По крутому Тогульскому тракту спустились к нижним предместьям Бийска. Здесь на заброшенных складах расстрелянного ещё в 1918 купца Морозова оставили лошадей. После чего отправили самых ловких и дерзких бойцов в город. Задача у них серьёзная – убрать охрану у городского и уездного ревкома, дождаться появления председателей и прочих начальников и всех задержать.

Когда в семь утра зажглись на улицах тусклые фонари, когда служилый уездный люд, кутая носы на морозном ветру, заспешил к присутственным местам, а спекулянты и мешочники потянулись к базарной площади, никто не догадывался, что власть в городе переменилась.

Михаил Степанович Правда, председатель уездного ревкома, подъехал на персональном двухдверном авто марки «Форд-Т». Как инвалиду, ему неудобно входить и выходить из этого «чуда техники», но – прогресс требует жертв, – отшучивался предревкома на подколки соратников. Вот и сейчас он, кряхтя, руками развернул негнущуюся ногу, дождался, когда подойдёт шофёр, и только тогда толчком вынес тело из машины.

На посту наружной охраны стояли незнакомые парни в шинелях и суконных остроконечных шлемах. Наверное, прислали всё-таки пополнение, – подумал предревкома и, приветственно махнув рукавицами, направился к широкой лестнице.

Деревянные ступени в доме купцов Сычёвых, где размещался уездный ревком, дубовые, крепкие, высокие. Покалеченному ещё на шахте в Юзовке, ему тяжело давался подъём. Хорошо, что этажей всего два.

Открыв дверь кабинета, Михаил Степанович, удивился. За столом в приёмной никого. Его секретарь и он же заместитель отличался пунктуальностью, несмотря на ранний возраст.

– Заболел, наверное, – мелькнула мысль, – только бы не сыпняк. Но дверь в кабинет не заперта, значит, секретарь где-то зде… – председатель не успел додумать мысль до конца. Увидев за собственным столом лысого усатого детину, абсолютно ему незнакомого, он просто потерял дар речи.