Алексей Борисов - Смоленское направление [litres]

– Жить хочешь? – спросил лежащего на снегу тороповского холопа воин. – Тогда не брыкайся.

Смолянина отнесли в дом, где и оставили связанным до утра. С первыми петухами Андрейку разбудили, дали испить горячего сбитня, отвязали от жерди и повели на допрос. Специальное помещение, где пленника раздели до исподнего, размещалось в подвале и отличалось от подобных своей эпохи только деталями интерьера. Тут не было дыбы и жаровни, клещей и крючьев. Был только специальный стул с отверстием на сиденье, снабжённый зажимами, и стол с кольцом, через которое проходила цепочка кандалов, да широкая лавка напротив. Но эта видимая простота давала воображению такую богатую почву, что оказавшемуся здесь пленнику было весьма неуютно. Свиртил прохаживался возле Андрейки, пока тот ёрзал на неудобном сиденье, и говорил:

– Времени у нас мало. Твой боярин Тороп и ты выкрали важного полонянина.

– Я холоп. Что скажут, то и делаю, – оправдывал своё участие в побеге пленный.

Свиртил склонился над пленным:

– При других обстоятельствах Торопа можно было бы понять, но он задумал с помощью бежавшего степняка расправиться с Савелием. Знаешь такого, – глядя в глаза Андрейки, спросил литвин.

– Кто ж Савелия не знает, – улыбнулся Андрей, – град в голод накормил, от набега оборонил. Я ж с Подола.

Свиртил молчал, пристально смотря на пленника, словно давал время осмыслить сказанное. Андрейка сопоставил своего боярина и Савелия. Выходило, что в то время, когда пришлый человек старался для жителей города, Тороп прохлаждался у себя на заимке, попивая медовуху и тиская девок.

– Согласишься помочь – будешь жить. Нет – нырнёшь в реку, под лёд. – Свиртил присел напротив холопа на лавку.

– Предавать своего боярина не буду, топите, – собравшись с силами, выпалил Андрейка.

– Никого предавать и не придётся. – В допросную вошёл Савелий.

– Здрав будь сотник. – Свиртил поприветствовал кивком головы своего командира.

Андрейка обомлел, тот самый, о котором так много говорили смоляне, стоял и разговаривал с ним. Одет, правда, немного странно, необычно, но так на то и герой.

– Надо будет сообщить точное время, когда Тороп пошлёт убийцу. Согласен? – Савелий положил на стол перед пленником деревянную пластинку со шнурком.

Андрейка посмотрел на ладанку и вмиг погрустнел. Просто так ли ему показали недавний подарок своей сестре? Точно такую в церкви Михаила Архангела он недавно купил младшенькой на счастье, и сейчас она лежит на столе, как бы напоминая о возможностях допрашивающих его людей. Одного он не знал, что таких одинаковых ладанок в церкви было под сотню. Вот только человеческое воображение, оно такое накрутит в голове всякого разного, что никаких верификаций не потребуется.

– А кому сказать-то? – чуть слышным голосом прошептал пленный.

– Вот ей. – Рязанец достал из внутреннего кармана кителя фотографию Степаниды. Ключница Елены была одета в полушубок, на голове изумрудный платок, а у ног стояла плетёная корзина, по-видимому, с пирожками. – Найти её сможешь в моём тереме, рядом с детинцем.

«Как живая», – подумал Андрейка, уткнувшись носом в фотографию.

Тороповского холопа вновь одели, привязали за ноги к лошади и прокатили по заснеженному льду шагов триста, после чего слегка потрёпанного усадили на его коня, сопроводив почти до самого Смоленска. Версия чудесного спасения была следующая: лошадка Андрейки поскакала вслед за удирающими по реке. После того как всадники шмыгнули в сторону леса, умное животное остановилось. Когда потерявший сознание от удара смолянин с застрявшей ногой в стремени пришёл в себя, то вокруг уже никого не было. А так как бросать в беде боевых товарищей нехорошо, то Андрейка отправился в Смоленск, чтобы высказать по этому поводу свои соображения. Шишка на темечке и потрёпанный тулуп говорили в пользу этой версии.

Группа программистов, плотно сотрудничавшая с ялтинскими киношниками, работала над не сложным, но весьма необычным заказом. Кино на Украине практически не снимали, только то, что касалась национальных проектов, про голодомор и доблестных бандеровцев, сменивших нацистскую форму на отутюженные костюмчики. За подобную гадость нормальный человек в жизнь не возьмётся, а посему просьбу смонтировать пятиминутный ролик, напоминающий по сюжету «Всадника без головы», расценили как манну небесную. Правда, было в предоставленных нарезках что-то интригующие, даже невероятное. Во-первых, лица актёров оказались совершенно не известны, но, без всякого сомнения, весьма колоритны, к тому же лишённые грима. Во-вторых, предоставленное видео с декорациями говорило об очень серьёзном масштабе съёмок, про наличие которых в узких кругах знают заранее. В-третьих, естественное освещение безо всяких софитов, отражателей и разнообразных световых ухищрений, без которых не обходится ни одна нормальная съёмка.

– Вася, как думаешь, очередной блокбастер будет? – Дмитрий затушил сигарету в пепельнице, просматривая готовый сюжет.

– Знаешь, Дим, декорации уж больно настоящие. Даже на заднем плане. Это не бутафория. Посмотри на деревянную стену, видишь, из каких брёвен она сделана? – Василий нажал на паузу, увеличил кадр и показал пальцем на монитор.

Дмитрий Иванович развернулся в кресле к экрану помощника, внимательно посмотрел и, не найдя ничего любопытного для глаз, ответил:

– Из толстых.

– Это настоящий морёный дуб, подобного сейчас и не делают, в таких объёмах, по крайней мере. Я позвонил приятелю на «Мосфильм», а тот по своим знакомым, так вот, – Вася прокрутил запись немного вперёд, потом назад, – никаких проектов, связанных со средневековьем, на данный момент нет.

– Если это прихоть помешанного на старине миллионера, то флаг ему в руки. Хоть зарплату вовремя выплатят.

Дмитрий уставился на сюжет, где на заднем плане женщина, воровато озираясь по сторонам, отошла в сторону от утоптанной дорожки в снегу и справила малую нужду.

– Я тоже заметил, что они не носят нижнего белья. Актриса с таким лицом и такими внешними данными, что хоть сейчас на обложку журнала с зайцем и без трусов? Странно, не правда ли?

– Да. Дело тёмное. Давай по пивку.

Через несколько дней после «бегства» Андрейки мы с Савелием и Пахомом Ильичом мастерили платформу для дымовой завесы, которая должна была исполнять роль экрана. Проектор, установленный на санках, мог посылать изображение на стену дыма, создавая впечатление объёмного кино. В тёмное время суток эффект от увиденного был впечатляющим, картинка выглядела живой.

– Вот бы домашним моим посмотреть, – замечтал Пахом Ильич.

– Ильич, а предложение посетить Новгород ещё в силе? – спросил я у купца.