Анатолий Подшивалов - Наблюдатель

— Отец, прости меня за все! Я был плохим сыном, спорил с тобой и не слушался тебя! Прости меня, отец…

— Мальчик мой, ты ни в чем не виноват! Это твой выбор и ты его сделал как мужчина, оставайся же им всегда и помни, что здесь тебя [4]ждут и примут. Я люблю тебя, сын, знай это! Пиши нам, не забывай!

Проводник стал просить пассажиров занять свои места, все пошли в вагон — это был вагон третьего класса до Москвы, а там — пересадка на поезд до Киева, где еще возьмут переселенцев и потом уже — Одесса и пароход Доброфлота до Яффы. Паровоз дал гудок, потом второй, третий и вот поезд тронулся и Авраам махал нам из окна, пока поезд не повернул и скрылся из глаз. Мы поехали домой и на душе у меня было как-то погано — предчувствие, что добром эта сионистская авантюра не кончится. Вернулись домой, Малаша спросила, как все прошло, сказали, что нормальное. Было видно, что она тоже плакала, жалея Авраама — глаза у нее были красные, нос заложен. Ванька и Маша тоже сидели тихие. Вчера мы, так сказать, в семейном кругу устроили проводы с вкусным ужином, так тогда все не воспринималось так остро, вроде как Авраам и не уезжает надолго, а может даже и навсегда.

Узнав, что их кибуц[5] будет недалеко от Яффы[6], я сказал, что там растут очень вкусные цитрусовые — пусть разживутся саженцами на месте и сразу заложат сад. Авраам был веселый, рассказывал про своих спутников, то есть никакого уныния как сейчас, не чувствовалось. Даже Христо, который сначала был мрачный, в конце улыбнулся. Перед этим Авраам все убрал в своей комнате, с собой взял абразивные круги и кое-какой инструмент. Все камни, обработанные и необработанные, он отдал Христо, сказав, что у них в кибуце все общее и он уже внес тысячу с лишним рублей, что заработал на бижутерии. Малаше Авррам подарил сработанные им серьги из бриллиантов, а также брошь с рубином, окруженным бриллиантами. Выглядело очень даже неплохо, может, надо было все же ему учиться на ювелира, тем более, что русский язык у него значительно улучшился — тут Ванька помог, который подолгу болтал с ним и ненавязчиво поправлял ошибки произношения.

Вечером, чтобы развеяться, пошел в Публичную библиотеку, полистать отечественные и, особенно, зарубежные газеты. В Китае было все как обычно: ихэтуани молотили лимонников и лягушатников, правительственные войска Цы Си делали вид, что гоняют ихэтуаней (императрица, по слухам, симпатизировала противникам «белых дьяволов»). Но, вот когда ихэтуани опять объявились в окрестностях Пекина, командующий японскими оккупационными войсками в столице Поднебесной довел до ее сведения, что распространит оккупацию на весь город и перевешает бунтовщиков, вот тогда Цы Си публично отреклась от «боксеров». На маньчжурской границе японцы остановились, так как на правый берег Амура переправилось два казачьих полка с артиллерией для «совместных маневров с манчжурской армией». В Корее повстанцы появлялись под Сеулом, вырезая небольшие японские гарнизоны, но при обращении с жалобой на корейцев в русскую администрацию в Мозампо, отттуда переслали запрос в МИД и там ответили, что русское правительство поддерживает королеву Мин, но за действия каких-то разбойников отвечать не будет. На этом японцы утерлись (пока).

Интересные новости пришли из Эфиопии. Войска Таиту окончательно выбили немцев на старую границу. После переговоров стороны пришли к соглашению, что аренда провинции Тигре остается за немцами, но статус порта Массауа становится международным, то есть торговать Эфиопия может с кем хочет. Таиту и Заудиту согласились с тем, что столица Тигре Асмэра является столицей немецкой колонии. В обмен немцы обязались построить тяжелое железнодорожное полотно до Аддис-Абебы и восстановить линию телеграфа вдоль него. Попутно Таиту хотела немецкой помощи для того, чтобы отвоевать Харар, но немцы ответили, что у них договор о сотрудничестве с Абу Салехом и если эфиопы хотят вернуть город — пусть сами и воюют.

Вечером приехал генерал Зернов и сообщил, что договорился с тремя своими товарищами о создании на паях машинной станции для обработки земли. Я сказал, что помню своё обещание и завтра с утра мы поедем на завод к Второву, где Зернову отдадут детали трактора и паровую машину. С утра взял с собой Ваню и мы поехали втроем, лошадьми правил недавно нанятый Христо за 15 рублей в месяц с хозяйскими харчами, мужик из Агашиной деревни, по имени Серафим, лет 35–40, здоровенный, коренастый и бородатый, недавний вдовец, но бездетный, «деток господь прибрал». Мне он напоминал тургеневского Герасима, то есть немым он, конечно, не был, но за день я слышал от него не более пяти слов. Серафим как-то сразу прижился, Малаша его жалела, всегда кормила с добавкой, да и Серафим был справным работником — с лошадьми обращался хорошо и они были всегда ухожены, сыты и напоены, колол дрова и топил печи, а выпадет снег — будет и дворником работать. Раньше он подряжался на извоз в Петербург, поэтому город более-менее знал и уличного движения не боялся, разве что автомобили его попугивали поначалу.

Я спросил, куда делась моя белая бурка, что мне пять лет назад подарил Нечипоренко. Выяснилось, что, когда слуг попросили освободить помещение на Екатерининском, Ефремыч стал заниматься извозом и вот тогда ему эта бурка и пригодилась, но потом ее украли в трактире и поэтому-то он и простудился до смерти, была бы бурка — старый дворецкий так бы не продрог, ожидая загулявших купчиков. Вспомнив эту историю, Христо принес мне свою черную бурку, что я когда-то ему подарил, сказал ему в ответ, что это временно, верну я бурку, просто я замерз во время прошлой поездки в авто из-за того, что вовремя не утеплился и теперь не хочу повторить ошибку. Христо понимающе кивнул, мол, что объяснять, люди свои, а мы с Ванькой завернулись в принесенную им бурку и чувствовали себя в ней как дома. Генерал был в овчинной бекеше с погонами и башлыке, так что, по его словам, достаточно утеплен, а деревянная нога не мерзнет — в этом ее единственное преимущество по сравнению с живой.

К счастью, Второв был на месте и принял нас радушно, даже представил своим клеркам Зернова как героя недавней войны, угостил нас с дороги чаем с баранками. Потом пришел инженер, собиравший бронеходы и Второв сказал, что надо собрать бронеход для героя войны, сделать только гусеничное шасси и поставить легкую кабинку от непогоды. Пошли на склад смотреть, что там осталось, может, и нет ничего. Но, когда открыли ящики, все оказалось на месте, ничего не растащили, прямо удивительно. Кроме того, оказалось, что в наличии еще второй комплект гусениц и пальцев, а также кое-какие запчасти. Вернулись к директору, инженер доложил, что все на месте и собрать бронеход можно. Я сказал, что оплачу сборку и переправу на левый берег Невы, дальше Зернов с мехводом погонят машину сами.