Сергей Линник - Осень сорок первого, или Возвращение осознанной необходимости

Они уже договорились сходить по очереди по домам для того, чтобы пообедать и немного обогреться и Андрей как раз начал проводить жеребьевку путем вытаскивания короткой спички, и они не заметили, как к ним подошла запыхавшаяся Надежда Борискина.

— Здравствуйте, — поздоровалась она со всеми, — как вы тут? Ребята, я к вам, — жена председателя обратилась к Андрею с Михаилом, — вы бегите домой сейчас, там пришла женщина из города, ищет вас срочно, говорит, что ее зовут Даша и вы ее знаете. Я её отвела к вам домой, она промокла вся. Обед готовится, вам скоро принесут, хоть согреетесь, — сказала она остальным.

Но Андрей не стал ее дослушивать и изо всех сил побежал к их дому. Дважды он падал, поскользнувшись, поднимался и опять бежал. Михаил, сначала бежавший рядом, быстро отстал и догонял его где-то сзади.

Дарья сидела на кухне, закутанная в одеяло, мокрые волосы свисали с головы, у ног расползалась грязная лужица, а возле нее хлопотала Тамара Михайловна, сунув ей в руки кружку с горячим чаем.

— Сейчас, девонька, потерпи, вода нагреется, помоем тебя, я тебе потом переодеться найду. Что ж ты так, раздетая, даже без платка, чуть не босиком...

Андрей, едва вбежав в дом, бросился к ней и схватил ее за плечи

— Даша, где Лена? Настя? Что с ними? — крикнул он.

Но Дарья не могла ничего сказать: она еще не успела согреться, ее трясло не только от холода, но и от эмоций. Одной рукой она придерживала сползающее одеяло, а другой пыталась удержать кружку с чаем.

— Чай после. Коньяку ей налейте, Тамара Михайловна, — забрал он кружку, из которой на пол выплескивался чай и, взяв у домработницы стакан, в который та щедро налила коньяк, влил его содержимое в рот Дарье.

Глотнув его, она закашлялась, слезы из глаз полились еще сильнее, но дрожать Дарья быстро перестала.

— Даша, скажи мне, где Лена с Настей? С ними всё в порядке?

— Они на Малой Грузинской, там возле собора, недалеко... Они у подруги моей, Ирины. Мы вчера к ней пошли переночевать, у меня Терентьич буянил, — начала рассказывать она.

— Я знаю, давай дальше.

— Ночью к соседям пришли какие-то, не знаю кто, шуметь начали, Ира пошла их успокоить, а они... Они там стреляли... И я не знаю, что с ней..., с ними, — Дарья опять зарыдала.

— Даша, рассказывай же, не тяни! Что дальше случилось?

— Мы заперлись, а эти, они ломиться начали, мы тогда дверь комодом подперли, они открыть не смогли, кричали, угрожали нам, потом сказали, что мы рано или поздно всё равно выйдем... И они там до сих пор, мы слышали как они буянят, ругаются, дерутся между собой, стреляют... Целую ночь мы не спали, боялись, что они ворвутся, они же выпьют, песни поорут, а потом к нам подойдут и спрашивают, когда мы выйдем уже. Утром решили выбираться как-то и идти к вам, связали всё, что можно, пододеяльники, шторы и простыни, чтобы вылезти на улицу, там же четвертый этаж, я первая полезла, очень страшно было, а у самой земли оборвалось всё, я упала, в грязь прямо, а Лена с Настей там и остались, вылезть уже не смогли. — она всхлипнула. — Я побежала в милицию, а там нет уже никого, участок разгромленный весь, окна выбиты, внутри гарь какая-то. Я тогда к вам побежала, мы же у вас были тогда, я дорогу помню. Я к вам долго добиралась, метро ведь закрыто, транспорта нет никакого, все как с ума сошли, — уже в полудреме, шмыгнув носом, сказала Дарья, заваливаясь набок.

Из-за спины Андрея шагнул запыхавшийся Михаил и подхватил Дарью. Оказалось, Андрей не услышал, как тот зашел.

— Даша, не спать! Не время! — встряхнул ее Михаил.

— Я и не сплю, — сонно сказала Дарья.

— Так, быстро, адрес!

— Я не помню номер дома, там после собора во двор и направо.

— Рисуй! На вот тебе, бумагу, карандаш. Смотри, вот Малая Грузинская, вот собор, вот улица Климашкина, или как она сейчас называется?

— Коммунистический переулок, — тихо сказала Дарья.

— Хорошо, Коммунистический. Куда идти?

— Вот сюда, здесь дом пятиэтажный, из красного кирпича, возле него повернуть и во дворе вот так этот дом стоит, тоже пять этажей, возле подъезда ёлка растет, высокая, ее издалека видно, она одна там, — нарисовала Дарья.

— Так, с домом уточнили, теперь квартира.

— Первый подъезд, там, где ёлка, четвертый этаж, прямо, одиннадцатая квартира.

— Хорошо, Даша, молодец. Рисуй теперь, где и что там в квартире.

— Ой, я не помню, — заплакала Дарья.

— Даша, соберись! Представь, что ты зашла в эту квартиру, ты же там не раз бывала, — подсказал Андрей.

— Вот так коридор, налево кладовка какая-то, потом поворот направо, здесь одна комната, потом кухня, потом еще комната, тут еще поворот, там ванная и туалет. А здесь справа четыре комнаты. Вот здесь, в третьей комнате, мы и сидели. А эти в первой, после поворота, но они и на кухне шумели, и в коридоре, и везде. Что теперь будет? — опять заплакала Дарья.

— Подожди реветь. Сколько их? — спросил Михаил.

— Четверо. Или пятеро. Я не знаю, я их не видела.

— А в комнате что?

— Да просто там всё, прямоугольная, как у всех, вот дверь, вот окно, тут щкаф стоит, всё просто, — Дарья нарисовала и план комнаты.

— Хватит уже девку мучить, дайте я ее хоть помою, она ж промерзла вся, — отодвинула мужчин в сторону Тамара Михайловна. — Пойдем, Дашенька, пойдем, я и воды набрала уже, погреешься хоть, я тебе и переодеться приготовила, а то этим иродам всё равно, что ты замерзла вся и заболеть можешь, — и она увела разомлевшую от тепла и коньяка Дарью в ванную.

— Мне срочно надо туда, ты со мной? — спросил Андрей.

— Какой разговор, конечно, с тобой. Девчонок надо спасать. Но сначала надо подумать, как добраться до Малой Грузинской, отсюда это километров десять по Питерской, пешком долго добираться, как хоть Дарья в такую погоду шла. И время работает не на нас, — вздохнул Михаил

— У Никиты же мотоцикл есть, — осенило Андрея, — надо попросить.

— А там на месте посмотрим по обстановке. Скорее всего, это обычное пьяное быдло, где-то ствол раздобыли, или пару, нажрались, стрелять начали. Может, они и ушли куда-нибудь уже, или спят пьяные. Приедем, разберемся.

— Сейчас, подожди, еще один вопрос, — Андрей открыл дверь в ванную и, не обращая внимания на зашипевшую на него Тамару Михайловну, спросил, — Даша, а как его зовут, этого соседа?

— Сёма, все называли его так, Сёма Щепкин.

— Щепа или Щепка, кличка какая?

— Щепа.

Тут же пошли искать Никиту, но Борискин пребывал в своем обычном состоянии «только что видели вон там, здесь пробегал». Зато нашлась Надежда, которая подтвердила и наличие мотоцикла, и его исправное состояние.

— Зачем вам Никита? Я такая же хозяйка этого драндулета, как и он. Я дам вам этот мотоцикл, какой разговор, если надо. Замерзнете только, по дождю сейчас ехать.