Александр Чернов - Флагман владивостокских крейсеров [≈ Чемульпо-Владивосток (СИ) с 4-ой главы 2-ой части до окончания] [litres]

В конце концов, хорошо то, что хорошо кончается. Что-то еще ждет в Питере?..

В ходе короткой, но содержательной беседы Вадик успел понять, что Степан Осипович действительно крайне удручен «гибелью» Руднева. Более того, именно в заслугу ему Макаров ставил факт, следовавший из недавно полученной телеграммы ГМШ: Вирениус остановлен в Джибути до особых распоряжений. Государь удовлетворил просьбу адмирала Алексеева о назначении нескольким кораблям отряда крейсерских задач в районе Средиземного моря, сразу после полной бункеровки, но «Ослябя», «Аврора», «Орел», а также набитый снарядами «Смоленск» и контрминоносцы-«невки» вскоре двинутся на восток. Приказ об этом ГМШ готовит, штаб наместника уже проинформировал Макарова об этом решении.

Такой вариант использования кораблей отряда Вирениуса уже не вызвал у Степана Осиповича чувства отторжения. Более того, обсудив его со своими офицерами, он пришел к выводу, что принятое решение, предложенное в письме Руднева на имя Алексеева, пожалуй, наиболее разумное в сложившихся обстоятельствах. Таким образом был заложен фундамент будущего взаимопонимания между наместником и Макаровым.

В нашем мире Макаров настаивал на продолжении похода отряда Вирениуса на восток, но Алексеев, в целом разделяя такую позицию, не дожал этого через голову ГМШ. В итоге Рожественский и Авелан добились возвращения всех его кораблей на Балтику. Отсутствие реальной поддержки наместником было воспринято Макаровым как личная обида. Затем ответ – снятие с «Севастополя» Чернышова, старого соплавателя Алексеева. Кстати, поделом: за аварию, когда при входе на рейд столкнулись и получили повреждения два броненосца. И понеслось. Но не надолго… До гибели Степана Осиповича при взрыве «Петропавловска».

Хоть Вадика так и надирало, ему хватило ума и осторожности не сболтнуть комфлоту о личном скромном участии «лекаря с “Варяга”» в разрешении «проблемы отряда Вирениуса». Алексеев тогда спросил Банщикова, в чем Руднев видит смысл заставлять броненосец и три крейсера, способные значительно усилить наличные силы в Артуре и Владивостоке, или неизбежно отправящуюся на Дальний Восток вторую эскадру, раздергивать лишний раз свои машины. А это естественная цена за ловлю купцов. В ответ Вадик, скромно потупясь, сказал, что хоть побудительных мотивов Всеволода Федоровича и не знает, но имеет смелость предположить, какой может быть реакция британской биржи на известия о русских крейсерах, досматривающих и топящих британские же торговые пароходы. После чего попутно изложил свои мысли об организации против Японии биржевой войны…

Логика и неожиданно широкий охват проблематики войны со стороны столь юного офицера заметно подняла его в глазах наместника. И сам не любитель Великобритании, Алексеев так загорелся идеей, что теперь за эту часть плана Петровича Вадик мог быть спокоен. «А молодежь-то моя широко мыслит!» – подвел черту под этим вопросом наместник. Только бы Петрович теперь выполнил свою самую рискованную часть плана, действительно захватив «Ниссин» и «Кассугу». Вот на это уж точно будет такая биржевая реакция…

Кроме того, Вадик рассчитывал, что высказанные им Евгению Ивановичу опасения о том, что главная угроза для России сейчас не столько в успехе или неуспехе той или иной морской операции, сколько в вопросе налаживания переброски, снабжения и развертывания сухопутных сил, помогут избавить Макарова от излишней мелочной опеки со стороны наместника. Поддержал его и Бок, согласившись с тем, что высадка в Корее значительной массы войск объективно свидетельствует о намерениях японцев вскоре вторгнуться в Маньчжурию с более дальним прицелом, чем перерезать коммуникацию с Артуром. И с учетом полномочий и решительности Алексеева именно от него во многом зависит, как скоро армия будет готова решительно противодействовать планам неприятеля.

В завершение разговора Вадик попросил у лейтенанта Бока какой-нибудь штабной экземпляр макаровской «Тактики», которую собирался почитать в дороге. И тут оказалось, что книга эта имеется лишь одна! У контр-адмирала Витгефта… Свой же экземпляр адъютант наместника дал пролистать кому-то из флаг-офицеров Старка, и он был благополучно «зачитан». Посетовав на то, что не удосужился предметно изучить ее раньше, Вадик вскользь упомянул про мнение Руднева о том, что каждый офицер флота обязан знать ее как «Отче наш». Похоже, что Алексеев намотал на ус эту как бы невзначай брошенную фразу.

Впоследствии, когда Макаров прибыл в крепость и, сетуя на идиотский отказ из-под шпица в духе «экономии» и борьбы с «непредусмотренными расходами», попросил его разрешения напечатать доптираж «Тактики» непосредственно во Владивостоке, возражений в штабе наместника не возникло.

Одним словом, в том, что, в отличие от Куропаткина, с Макаровым адмирал Алексеев в итоге сработался, несмотря на особенности темпераментов и характеров того и другого, был и скромный вклад младшего лекаря с «Варяга», что было отмечено товарищем морского министра и зятем премьер-министра Петра Аркадьевича Столыпина, контр-адмиралом фон Боком во второй книге его нашумевших мемуаров, увидевшей свет в 1924 году.

В ней Борис Иванович особое внимание уделил становлению личностного альянса будущих канцлера Российской империи, Главнокомандующего Российского Императорского флота, начальника ГМШ и морского министра. Альянса, столь много значившего для России, как в последние предвоенные годы и в ходе Великой войны, так и для определения того выдающегося места, которое со дня ее окончания по праву занимает наша Родина в мировом сообществе.

Из книги воспоминаний Б. И. фон Бока «Записки адъютанта». СПб. Типография «Голике и Вильборг», 1908

Завтрак у наместника

Второго октября 1903 года, сменяя в полдень дежурного адъютанта при наместнике его величества на Дальнем Востоке, я был изумлен, когда он передал мне, что с минуты на минуту должен прибыть из Японии наш посланник барон Розен и что адмирал Алексеев приказал провести его незамедлительно в кабинет.

Это известие своей неожиданностью вызвало мое крайнее удивление. С введением наместничества адмиралу Алексееву были переданы все дипломатические переговоры с Японией, Китаем и Кореей, для чего была создана в Порт-Артуре дипломатическая канцелярия под управлением Плансона. Всякий приезд наших посланников из упомянутых стран был заблаговременно известен. За ними посылался один из крейсеров, а скучающие артурцы по таким случаям устраивали пышные приемы, как на эскадре, так и в городе. Поэтому было ясно, что приезд барона Розена связан с какой-то таинственной целью.