Влад Тарханов - На острие истории

– Да, похоже на анекдот. Не скажу, что мне было неинтересно. Я даже осмотрел замок. Вот только Силезские Грифы – это очень дальняя веточка моего славного рода. – последние три слова не содержали и капли иронии. К чему-чему, а родовому древу немецкие аристократы относились со вей возможной серьезностью.

– Наш старый померанский род намного ближе к австрийским Грейфенбергам, чем силезским Грейффенбергам, мы с ними давно утратили это двойное ф в своей фамилии, ничего при этом не утратив!

– Извините, Ганс [75], я хотел, чтобы вы были приятно удивлены, а не раздражены, извините.

И после небольшой паузы адмирал продолжил:

– Я выбрал этот город еще и из-за реки, кажется, Квиса, так что тут и моя территория, и ваша. А кофе в этой польской помойке все-таки отвратителен!

– Война, герр адмирал, кофе сейчас мало где хорош.

– Да, Ганс, извините, что так называю вас, но знакомство и дружба с вашим отцом, надеюсь, позволяет мне…

– Позволяет, герр адмирал.

– Так вот, я знаю, что вы занимаете важную и интересную должность. Думаю, у вас великолепные перспективы служебного роста.

– Приятно это слышать!

– Не перебивайте, Ганс! Я очень хотел получить в свое ведомство специалиста вашего уровня, но вы не согласитесь, я знаю это и не предлагаю… Мне нужен, скажем так, взгляд со стороны. У меня очень сложное положение, Ганс, мои аналитики недостаточного уровня и я им не доверяю… Понимаете, я получил интересные документы. Есть шанс, что они достаточно правдивы. Но есть шанс, что это фальшивка. В любом случае, прежде чем решить – предавать их огласке или нет, я хочу точно представлять, что может быть, если эти данные – правда.

– У меня сегодня выходной день, благодаря вам, герр адмирал, так что вместо того, чтобы любоваться живописными берегами Квисы, я с удовольствием просмотрю несколько бумажек.

– Хорошо, Ганс, когда закончите, позвоните по этому номеру, – адмирал протянул сухопутному полковнику бумажку с телефонным номером, – я появлюсь через десять минут.

Они встретились под вечер. Полковник, утомленный напряженной работой, перезвонил по телефону и с благодарностью принял предложение перенести разговор в небольшой бар гостиницы. Вместо польского бармена полковника встретил приятный немец с отличной спортивной фигурой и военной выправкой. Ганс неловко усмехнулся, заказал двойную порцию берентцена [76], который, на удивление, в том баре нашелся. Адмирал сидел за столиком в углу заведения, и был абсолютно спокоен. Он пил виски или бренди, судя по цвету напитка. Увидев чуть взъерошенный вид полковника, приветливо улыбнулся, но взгляд его оставался тревожным.

– Герр адмирал, это азбука, недооценка и переоценка противника одинаково опасны. – начал разговор Ганс фон Грейфенберг. Адмирал кивнул. Они выпили, причем адмирал чуть-чуть, а вот полковник смахнул всю порцию водки одним махом. Тут же на столе появилась еще одна такая порция.

– Так вот, ваши документы ставят все с ног на голову. Если это правда, то… То нам не надо ввязываться в войну с советами вообще. При равенстве военно-экономического потенциала это слишком рискованно! Это авантюра. Я оцениваю ситуацию только таким образом: чтобы победить большевиков нам нужно резко увеличить военный потенциал, укрепить армию, завершить войну с Великобританией. Это единственный шанс!

– А большевики не успеют ударить первыми?

– Большая война и финская кампания показали, что русские хорошо умеют обороняться. В наступлении они слабоваты. Я бы не боялся их первого удара. Я бы боялся затяжной войны на истощение, такой же, как Великая война. Поэтому наш шанс – решительный быстрый бросок, война стремительная, по типу польской компании. Блицкриг! Чтобы они не успели эвакуировать промышленность, а мы смогли использовать их промышленный потенциал и сельское хозяйство. В любом случае, я не исключаю возможность этой компании. Но ее успешность – очень сложный вопрос, если вообще возможный.

– И что вы предлагаете, Ганс?

– Быстрое нанесение поражение армии большевиков. И заключение мира на как можно более выгодных условиях! Не более компании весна-осень, причем разгром армии и захват территории необходимо закончить к началу осени, потом – только освоение и умиротворение захваченных земель! Зимой должен быть заключен твердый мир с тем, кто останется у руля в большевистском осколке. Пока ничего более сказать не могу. Нужно больше данных, герр адмирал.

– Если у меня появятся новые данные, Ганс, я попрошу вас уделить мне еще немного времени.

– Надеюсь на это! Прозит!

На этот раз они выпили до дна, чтобы через несколько минут разошлись, так и не произнеся банальности о том, что никто никому про эту беседу и документы ничего рассказывать не должен. Зачем произносить то, что умным людям и так понятно.

Да, к Сталину я не попал. Со мной разговаривал сам товарищ Берия. Думаете, это недостаточный для попаданца уровень? Да это запредельный уровень с моими стартовыми возможностями! Когда я планировал свои действия, был уверен, что даже Шапошников для меня предел, к которому я доберусь еще не скоро. Поэтому и решился на несколько «точечных» воздействий. Ну что же, придется менять стратегию поведения, если мне это дадут. А пока я в кабинете, который не кабинет Берии, скорее всего, эта какая-то переговорная комнаты или комната отдыха, курильная, например. Это я сужу по обстановке: несколько небольших столиков, пепельницы, небольшой бар из дорогого дерева, что там? Водка, коньяк, минеральная вода… Тарелочки с закусками. Да, тут сидели маленькой компанией. Мне даже не хочется думать, кто мог быть в этой комнате из реальных исторических персонажей.

– Кто ты такой, комдив Виноградов?

Берия начал разговор, усевшись за один из столиков, тело наклонено вперед, ноги переплетены, никакого расслабления. И все-таки это не допрос. Если бы меня хотели допросить, был бы подвал, не на Лубянке, думаю, тут, в Кремле, тоже есть приспособленные помещения. Это как дружеская беседа Штирлица и Мюллера. В камере. А тут вполне цивильный зал, только опасность не меньшая, нежели в подвале у Мюллера.

– Товарищ народный комиссар…

– Я знаю свою должность, товарищ Виноградов, обращайтесь ко мне товарищ Берия.

Меня прервали самым бесцеремонным образом, буравя взглядом сквозь пенсне.

– Так точно, товарищ Берия! А можно уточнить, что вы имеете в виду под этим вопросом? Чтобы не оказаться в ситуации Платона.

– Ну, на общипанного петуха с плоскими ногтями, ты, комдив не похож. И все-таки, не делай вид, что тебе мой вопрос не понятен. А заодно, уточни, кто такой Штирлиц? И почему я должен был на него смотреть?