Михаил Ланцов - Государь Руси

— Привет, — спокойным тоном произнес Ярослав, встретив после нескольких месяцев разлуки свою супругу.

— Привет, — так же спокойно ответила Пелагея. Одетая, кстати, по лучшей византийской моде. Вардан не жалел денег на нее, из-за чего дама выглядела ничуть не хуже его супруги. — Ты отсутствовал очень долго.

— Ты ведь понимаешь, что это нужно было сделать.

— Это? Оставить меня беременную вариться в этом гадюшнике?

— Вардан бы не доверился мне, если бы я не оставил ему в заложники самое ценное, что у меня есть. Тебя.

— Очень мило, — поджав губы, произнесла Пелагея. — Только меня спросить забыл. Зачем ты вообще полез в эту Иудею? Еще и наложницу себе там завел. Мерзавец.

— Зачем ты меня спрашиваешь? Ты ведь все отлично понимаешь.

— Нет, не понимаю.

Ярослав оглянулся. И, увлек за собой Пелагею дальше по коридору. Так они и шли, пока не достигли достаточно удобного балкона с видом на море. И хорошей панорамой обзора со всех сторон. Никто случайный подойти внезапно не мог. И подслушать их не мог.

— Я вся внимание, — холодно и с какой-то издевкой произнесла жена.

— Ты ведь понимаешь, что аристократы Византии постоянно плетут интриги. И я хочу выйти из их борьбы. Попробовал самостоятельно – не получилось. Все одно затягивают. Поэтому мне нужно было что-то сделать, чтобы они сами постарались избавиться от меня. Убить, понятное дело, не выйдет. Да они бы и не рискнули. Но всегда есть и иные варианты. К ним я их и подталкивал.

— А что, тихо сесть в Новом Риме и, как ты говоришь «возделывать свой сад» было нельзя?

— Конечно, нет. Я – сын Феофила. Природный василевс. В отличие от Вардана, который суть узурпатор, убивший моего единокровного брата – Михаила. Как тебе такой расклад?

— Мерзко.

— Очень мерзко. Но если знать, что это был за братец – все не так уж и плохо. Во всяком случае, его мамаша приложила все усилия, чтобы сынок вырос дурачком, одержимым развратом. А правила она при этом балбесе. Да не вышло. Ее брат перехватил бразды правления и пресек это безумие. За это я уважаю Вардана. Но это никак не устраняет того, что он формально узурпатор и убийца моего брата.

— Это все важно, если ты тут останешься жить. А если вернешься на Днепр?

— Это ничего не поменяет. Пока я жив – я остаюсь фигурой в этой игре. Вокруг Вардана много недовольных, которые постоянно плетут интриги. И если не меня, то нашего сына они попытаются во все это вплести. В качестве марионетки. Именно по этой причине я и затеял многое. В том числе и поход в Иудею, чтобы ни у кого, даже у самой дурной головы не возникало мыслей представить меня марионеткой. Хуже того – чтобы они испугались моего воцарения и постарались как-то воспрепятствовать ему.

— Признать тебя язычником и незаконнорожденным ублюдком?

— Боюсь, что позволить себе такое они уже не смогут. Даже если я не задействую легион для того, чтобы их покарать за такое оскорбление, их растерзает толпа. В глазах жителей Восточной Римской империи я стою на одной ступени с Гаем Юлием Цезарем и Юстинианом. И подобные выпады в мой адрес просто невозможны. Никто не решится. Или ты думаешь, почему Вселенский собор так долго тянется? Думаешь, они бы не смогли быстро осудить мерзавца, что покусился на их власть, если бы не боялись расправы? Не только и не столько с моей стороны. Горожане Константинополя их бы разодрали на куски, выступи они с осуждением меня.

— Хорошо… — буркнула Пелагея. — Хотя я все равно не понимаю, как ты хочешь выйти из этой игры за престол.

— Сегодня, максимум завтра ты все увидишь, — произнес Ярослав, отметив что у ближнего куста, где он только что видел край рукава тот пропал. Пелагея заметила этот скошенный взгляд и едва заметную улыбку и тоже все поняла, осознав, почему муж с ней говорит не на славянском языке, а на койне. — Уверен, что еще немного и сам Вардан отречется от престола в мою пользу, чтобы посмотреть на то, как я режу его врагов.

— Режешь?

— Именно так. Ведь кто-то из них был замешан в убийстве моего брата, а иные – выказывали молчаливое согласие. Боги не простят мне, если, став василевсом Восточной Римской империи, я не отомщу за родную кровь.

— Убийца ведь Вардан. Его ты тоже зарежешь?

— О нет. Он умный и опытный правитель. Он был вынужден так поступить, чтобы сохранить империю. Он и его люди вне угрозы. А вот аристократы, которые ставят свои никчемные интересы выше державных – они отплатят кровью за свою недальновидность. И я уверен – они это уже понимают.

— И ты до сих пор жив.

— Да, это их большая недоработка. Но убийство меня сейчас развяжет руки Вардану, который, опираясь на толпу, сам растерзает этих зарвавшихся аристократов. Поэтому можешь не переживать – мы в безопасности. Даже и не думай про это. Лучше расскажи, как тебе удалось столько времени продержаться, устояв перед крещением?

— Ничего сложного, — пожала она плечами. — Сначала я просто отмахивалась от него, игнорируя намеки, а когда они попытались меня шантажировать, сделала вид, что согласилась. И просто саботировала подготовку к крещению. Они на это пытались закрывать глаза, а я демонстрировала истовость веры и всячески себя осуждала за ошибки в подготовке. Так и протянула. Они заложники слишком запутанных ритуалов и противоречивых догматов. Просто смех. Познакомившись здесь поближе с этими жрецами, я поняла, почему ты выступаешь столь последовательным богоборцем.

— О нет, милая, — возразил Ярослав. — Я не борюсь против богов. Я борюсь против церквей. А это очень большая разница. Римская империя сделала большую ошибку, когда возвела один из культов в ранг единственного и обязательного. В результате церковь вместо дел духовных занялась борьбой за власть, конкурируя с государством. Я же хочу, чтобы церквей было много. Чтобы они между собой конфликтовали и занимались делом, а не лезли туда, где их присутствие только мешает.

— А как же спасение души?

— Спасение души – личное дело каждого. По вере его и спасение. Дело государства – устранить этого внутреннего врага, способного разрушить любую державу. И использовать церкви во благо, как во времена ранней империи и было.

— Так ты не против христианства? — удивилась Пелагея.

— Нет. Конечно, нет. Я ведь христианин. Но я против христианской церкви. И да, вероятно, тебе действительно придется принять христианство. Но без давления, само собой. Потому что то, что я задумал, будет этого требовать. Не ради тебя или меня. А для будущего наших детей.

— Ты столько говорил плохого о христианстве…

— О христианской церкви. И говорил, и сейчас скажу. Но человек предполагает, а бог располагает. Если я правильно понимаю задумку Вардана – то ее не реализовать вне иной конфессии.