Михаил Ланцов - Консул Руси

Ярослав же чуть подумал о Трюггви и плюнул. Все одно – пока родственники не приедут, ничего толком не придумаешь. Нужно понять – как они отреагируют и вообще, как настроены будут. И, чуть поморочив голову себе этими житейскими глупостями, консул Нового Рима вновь вернулся к мыслям о хозяйственных делах.

Как в оригинальной истории правители Руси развернули свою бурную деятельность? Просто завоевали окрестные племена, отжав их у других владельцев, прежде всего у хазар, и также, как и предшественники, обложили данью. Дело-то нехитрое. Но и дань была очень небольшая. Жили местные скудно и бедно. А сил и средств на удержание этих просторов уходило много. Хуже того, очень долго держалось противопоставление русичей, то есть, тех, кто служил своему князю и тех, с кого этот самый князь сдаивал ресурсы в виде дани. Та еще история. И Ярославу она категорически не нравилась, так как не способствовала единству и продуктивности местной популяции жителей.

Из-за чего консул Нового Рима не стремился любой ценой взять под свою руку всех славян окрест. Тут и лишние кофликты с хазарами, и с племенами этими, и продуктивность так себе. В общем – плохая идея. Поэтому он работал иначе – постепенно вовлекая жителей племен в деятельность своего крошечного государства и ассоциируя их с ним. Делая их неотъемлемой частью, а не просто данниками. Опирался он на три основных способа интеграции: на торговлю, на привлечение сезонных рабочих и на привлечение людей в поселения на постоянной основе.

С торговлей все просто и понятно. Он в Новом Риме производит ремесленные товары, плюс выступает логистическим узлом на торговом пути. Из-за чего через него можно реализовывать товары как на Балтике, так и на Черном море. Причем, в отличие от своих коллег из оригинальной истории, Ярослав не занимался работорговлей вообще. Это там Русь выступала поставщиком шкур, меда, воска и рабов. Бесконечные военные походы князя по усмирению покоренных племен открывали для этого источника доходов обширные перспективы. Здесь же этого не было. Зато шло наращивание ремесленного производства, а также ярморочной культуры.

С размещением выходцев из племени на постоянное поселение в Новом Риме или иных поселениях его державы проблем не было. Благо, что желающих хватало. А вот с сезонными рабочими все было непросто.

Основным поставщиком этих «гастарбайтеров» были восточные кривичи. Но и из других соседних племен приходили охочие как в частном порядке, так и целыми артелями по пять-десять человек. И Ярослав с ними заключал договор. Письменно. Но его зачитывали прилюдно, и участники ряда бились рука об руку. Именно эти рабочие, сбитые в стройотряды по десять-двенадцать человек, были задействованы на обустройстве волоки, расчистке полей и так далее. И если первые сезонные рабочие приходили трудится исключительно за металлические изделия, то позже стали требовать не только прокорм на время работ, но и зерно в качестве платы. Где-то только его, а где-то комбинируя запрос с металлическими изделиями. Из-за чего вопрос продовольственного обеспечения все еще очень маленькой Руси никак не желал решаться, несмотря на все предпринимаемые усилия. Ведь количество привлеченных, пусть и неквалифицированных, рабочих рук росло от года к году, и росло весьма серьезно.

Поэтому помощь Василеса с просо была очень своевременной. Как и ожидающиеся по осени корабли из Фризии. Им по весне очень понравилось торговать с Ярославом. Шутка ли? Прекрасная тигельная сталь стоила не только очень дорого, но ее и тупо не было в желаемом количестве. Везли то ее из земель халифата, причем в очень ограниченном количестве. А тут – вон сколько. Перепродажа ее в крупнейший оружейный центр на Рейне, где в те годы, например, делали основную массу мечей Европы сулила очень приличную прибыль. Вот купцы Фризии и заинтересовались нешуточно. Сколько зерна они привезут – бог весть. Но божились, что не меньше десяти коггов. С чем они пока не знали. Что лучше уродится, с тем и придут. А если получится, то еще сколько-то соленой сельди привезут – тоже подспорье. Ее можно было бы и на Балтике закупать. Но почему нет? Разница в цене была несущественной, а торговые связи с Фризией и Саксонией Ярославу казались очень важными и перспективными.

Однако, что поддержка Византии, что фризских купцов не выглядела чем-то надежным. Поэтому весь 864 год сезонные рабочие, местами при поддержке легионеров, занимались расчисткой полей для будущего года. И весьма преуспели в этом.

Так что, если весной три сотни легионеров в героическом рывке сумели расчистить и подготовить под посадку четыре поля по гектару каждое, то осенью таких стандартных полей уже было СУЩЕСТВЕННО больше. Более того, между ними уже прорубили просеки грунтовых дорог и в нужных местах деревянные мостики соорудили через ручьи и мелкие речушки. Так, чтобы типовой обозный фургон проходил…

— А может того? — вырвал Ярослава из размышлений о хозяйственных делах Добрыня, что незаметно вернулся.

— В каком смысле, того? — не понял его консул.

— Может отдать Трюггви на съедение родичам второй жены?

— Глафира глянулась? — улыбнулся Ярослав.

— Да ну, — отмахнулся Добрыня, но по лицу было видно – врет.

— Хочешь и тебе ромейку подыщу?

— Ромейка ромейке рознь.

— Ты командир конницы у меня. Сам понимаешь – не абы кто. Я родственникам напишу – подыщут тебе девицу.

— Смугленькую и курчавую! — оживился Добрыня.

— Смугленькую и курчавую, — улыбнувшись, ответил Ярослав. — Только ты уж Трюггви нашего пожалей. Любят они с супружницей друг друга. Зачем их разлучать? Вот – сколько лет прошло, а все чувства теплятся. Явно – не просто так все.

— А вторая что же?

— Дурак он. Вот и вторую завел. Но за это ему придется ответить сполна.

Добрыня промолчал, скосившись на Ярослава. Да и что тут сказать?

Наш же герой легонько пнул коня в бок и пустил шагом. Вслед за уезжающим фургоном с картошкой.

Ее вывозили в специально построенный возле Нового Рима погреб. На возвышении. Да такой, чтобы можно было зимой перебирать. И тепло держалось. И водой не заливало даже в паводок или сильный дождь.

Да и для зерна удалось построить несколько специализированных амбаров. Один то Ярослав возвел в самой крепости. Плюс еще запасной в его ближайшем пригороде.

Там все было устроено просто и банально, но крайне необычно для тех лет.

Это был длинный двухэтажный сарай из землебитных стен с двухскатной высокой крышей.

На нижнем этаже у него был сквозной проезд с распашными воротами. Чтобы через него свободно мог пройти фургон. Там, слева и справа от этого проезда располагались деревянные бункеры из пиленых оструганных досок для зерна. Приподнятые над землей они имели пол с заметным наклоном и выпускное отверстие снизу, закрываемое задвижкой. Так что набирать зерно в мешки, корзины, горшки и прочие емкости не составляло труда.