Кир Булычев - Река Хронос [Компиляция]

— Значит, ее здесь не было.

— Но где она была? — Конечно же, нетактично так допрашивать несчастную женщину. Но, в конце концов, эта несчастная женщина уже отняла у Лидочки полдня, потому что ей так было удобнее.

— Ну покажи мне ее! — раздраженно откликнулась Татьяна. — Покажи, и я все скажу.

— Ее больше нет.

— Как так нет? — вскинулась Татьяна. — Вот именно в ней и могли храниться все Аленкины вещи.

— Нет, — ответила решительно Лидочка. — Они там не хранились, потому что шкатулка была полной.

— Полной? Как так? — Татьяна резко поднялась с табуретки. — Что ты имеешь в виду?

Лидочка показала груду мелочей. Но Татьяну это не удовлетворило.

— Если бы там ничего не было, тогда зачем они утащили шкатулку?

— Этого никто не знает. И даже никто не знает, когда это случилось.

— Что ты хочешь сказать?

— Шкатулку могли опустошить два дня назад.

— Вряд ли Аленка два дня терпела бы такой беспорядок, — резонно заметила Татьяна, хотя и не до конца убедила Лидочку — по всему видно, Аленка не была аккуратисткой.

Татьяна возвращаться на кухню не стала, а заявила, что очень устала, что у нее нервное переутомление. Так что ей хочется побыть одной.

Она и в самом деле выглядела очень усталой: поездка в Москву, визиты к Лиде, в милицию, сюда — это превышало ее возможности.

Лидочка спросила, не нужна ли помощь, может, вызвать врача или сходить в аптеку, на что Татьяна ответила, что все лекарства у нее с собой, а «неотложку» она вызовет, если станет совсем плохо. Она действительно хотела остаться одна. Что она будет делать: ляжет ли спать или займется поисками драгоценностей дочери — это уже ее дело.

Татьяна не стала провожать Лидочку, сразу же улеглась на тахту.

— Я позвоню тебе, — сказала она Лидочке. Но не поблагодарила — видно, действия Лидочки были для Татьяны естественны. Лидочка вышла на лестничную клетку.

Тут же дверь в соседней квартире открылась, и показалась карлица Роза. Она широко улыбалась.

— Татьяна Иосифовна отдыхать будет? — спросила она.

— Она пока останется здесь.

— Конечно, надо. Мать все-таки. Они хоть и не очень дружные были, все же мать, а вы как думаете?

— Конечно.

Лидочка собралась было спускаться, но вдруг ее посетила неожиданная мысль, и она спросила Розу:

— А позавчера вечером, когда Алена еще жива была, к ней кто-нибудь заходил?

— А тебе зачем знать?

Приходил, поняла Лидочка. Этот самый приходил.

— Он приходил? — спросила Лидочка.

— Он часто приходил, я за людьми следить не умею.

Еще как умеешь, подумала Лидочка. В американском романе сыщик тут же вынимает из кармана десять долларов и покупает информацию у консьержки. Здесь же соседка, наша родная, ей дашь доллар, она тут же в милицию.

— И что-нибудь выносил?

— Ничего не выносил! — Тут же она спохватилась и быстро добавила: — Да откуда мне знать, выносил, не выносил? Я что, под дверью стою, в глазок подглядываю?

Таким образом Роза выдала механику подсматривания. Впрочем, альтернативы у нее и не было. Глазки изобрели не только для тех, кто боится вора, но и для любопытных соседей.

Лидочка поняла, что Осетров, если и вправду посетил Алену вечером, ничего не унес. Шкатулку не спрячешь под пальто и в портфель не положишь.

— Он в семь приходил? — спросила Лидочка настойчиво.

— Нет, он раньше приходил, наверное, в шесть приходил.

— И долго был?

— Нет, недолго был. — Роза смотрела на Лидочку как заколдованная.

— Он был с портфелем?

— С сумкой своей. Как портфель, но мягкая. Небольшая такая сумка.

— Спасибо, Роза, вы мне очень помогли, — сказала Лидочка голосом адвоката Перри Мейсона. Но Роза не знала, что имеет дело с детективом такого класса, ее как бы отпустило, и она сказала горестно:

— И что это я разговорилась?

— А вы и не говорили ничего такого особенного, — успокоила Лидочка Розу.

— Люди же могут подумать, что я за ними подглядываю, — защищалась бывшая дворничиха.

— Люди так не подумают, — заключила Лидочка и побежала вниз по лестнице. Роза осталась стоять на площадке.

Теперь быстрее в издательство — иначе из-за этих уголовных историй она загубит собственную жизнь.

В тот вечер у Лидочки случилась еще одна любопытная встреча — ну прямо из детективного фильма!

Когда она возвращалась к себе часов в семь — уже стемнело, она вдруг испугалась идти по лестнице. Нечто внутри, как короткий звоночек, предупредило ее об опасности.

Но домой все равно надо было возвращаться, а за помощью к коменданту не побежишь — он уже давно ушел домой, а где он живет, никто не знает.

Лидочка пошла сама с собой на компромисс. Она поднялась на лифте на третий этаж, вышла из лифта и некоторое время стояла возле него, затаив дыхание. Она ничего не слышала, хотя ей упорно казалось, что некто стоит возле ее двери этажом ниже и тоже затаил дыхание.

Так продолжалось минут пять.

Затем Лидочка стала спускаться вниз, стараясь сделать это бесшумно.

Она спустилась на пролет и, выглянув из-за шахты лифта, увидела в полутьме своей площадки человеческую фигуру. Фигура сидела на узком подоконнике, сгорбившись и, видно, устав подстерегать Лидочку.

Теперь надо было бежать обратно к лифту, потому что мимо фигуры не пробежишь — она очнется и схватит. Но идти к лифту — значит повернуться к фигуре спиной… Лампочка на площадке, конечно же, не горела. «Господи, ну за что все это валится на меня!»

Лидочка, пятясь, стала отступать, нащупывая ступеньки каблуками сапог и на третьей или четвертой ступеньке она чуть-чуть ошиблась и ударила каблуком о ступеньку — почти неслышно, но все же.

Фигура распрямилась.

Лидочка ожидала увидеть того восточного парня в джинсовой куртке.

Куртка была джинсовая, похожая, и брюки были похожими, но надеты они были на Лариску с шестого этажа, жертву вчерашнего нападения.

Лариса стояла, напряженно прислушиваясь, и, видно, сама боялась.

Лидочка, чуть успокоившись, спросила:

— Лариса, вы меня ждете?

— Ой, — откликнулась Лариса. — А вы почему сверху идете?

— А я тебя испугалась, — ответила Лидочка, сообразив окончательно, что Лариса не представляет для нее опасности.

— А я к вам, — сказала Лариса, опомнившись. — Мне на минутку.

— Тогда заходи.

— Нет, мне два слова только, я могу и здесь.

— Заходи, заходи, я не хочу с тобой разговаривать на лестнице.

— Это правильно, — согласилась Лариса.

Лидочка открыла дверь и пропустила Ларису внутрь. Она зажгла свет.

В домашних условиях, без макияжа, Лариса казалась не такой эффектной, зато была милой простушкой, и в этом было свое очарование — она казалась похожей на германскую молочницу с какой-то старой открытки, ей к лицу была бы широкая яркая юбка до земли, белый передник, пышные рукава, открывающие руки выше локтей. И, конечно, золотые по плечам локоны. На самом деле локоны были туго стянуты резинкой и лежали на спине. Хорошие волосы, еще не испорченные перекрасками и химией. Но это скоро пройдет.