Кир Булычев - Река Хронос [Компиляция]

— Вы у меня в отделении отчитаетесь, — строго ответил Толик.

Пока Глущенки писали объяснительные записки, сидя рядом за столом и порой подглядывая в сочинения друг друга, чтобы списать, Толик все же выпил чашку чая с медом.

Похвалил. Лицо у него было красное, распаренное от влаги, пот лился градом, но Толик этого не замечал. При этом он ел мед ложкой из банки. Когда деликатная Итуся попыталась всучить ему банку с медом в подарок, он отказался, сообщив, что у его жены Людмилы на мед аллергия и это его семейная драма.

Глущенко принес сумку, они по одной вынимали из нее вещи и раскладывали на столе, отогнув скатерть.

— Это что за предмет? — спросил Толик. — Зачем его тащили?

— Портсигар, — ответила Лидочка, словно Толик никогда не видел портсигаров.

И тут же подумала — сейчас он спросит у Глущенок, видели ли они его раньше, и они, конечно же, скажут, что видели его у Нины. Бедная Нина!

Но Толик почему-то не спросил. Он проверил короткие списки, составленные «хранителями», прочел их одинаковые показания и сказал, что пора бежать. Спасибо за помощь следствию. Наверное, если бы не близкое свидание с Мариной, он бы задал вопрос о портсигаре. А так судьба опять улыбнулась Нине.

На обратном пути в милицию Толик начал рассуждать о писателях. Оказывается, он им завидовал. И если бы не стал капитаном милиции, обязательно бы выучился на писателя. Вот, например, вся эта ситуация, как бы ее здорово можно было расписать! А в самом деле Сергей Романович был писателем? Нет, я не имею в виду научно-популярные книги. Писатель — это который пишет романы. Ну, в крайнем случае, рассказы.

— Сергей написал роман.

— Чего же вы раньше молчали. Большой роман?

— Марина вам расскажет. Она его читала, она редактор романа. А я не знаю.

— Как же вы не спросили? — Толик был потрясен равнодушием Лидочки. Если бы у него не были заняты обе руки, он бы всплеснул ими.

— Я не думала, что его убьют. А так неловко спрашивать.

— Я спрошу Марину Олеговну про роман… Так вы говорите, что Спольников раньше романов не писал?

— Нет.

— А в пятьдесят лет написал?

— В пятьдесят лет.

— И хороший роман?

— Толик, спросите об этом у Марины Олеговны! — Толик не скрывал своего разочарования.

— Человек написал роман! Может быть, всю жизнь к этому готовился? — выговорил Толик Лидочке. — А вы — ноль внимания. Может, он погиб из-за этого романа! Бывает же так — человек открыл в романе жгучую тайну, а его за это — б-ззк! Знаете, сколько тайн и секретов в писательской среде! Вы не представляете. Откройте «Совершенно секретно» или «Криминальную хронику». Там в каждом номере кого-то разоблачают.

— Вы думаете, что роман — это нечто вроде доноса?

— Шутку понял. Роман — это откровенность. А откровенность бывает опасной.

К милиции они опоздали минут на десять.

У входа в прогретой тени маялась Марина Котова. Она издали увидела их и побежала навстречу, причем тут же выяснилось, что обижена она на Лидочку.

— Ну сколько можно! — сказала она. — Я уже полчаса жду. Здесь страшные собаки!

— Собаки? — удивился Толик.

Все обернулись к помойке. Собаки безмятежно спали возле баков.

— Извините, Марина Олеговна, — сказал Толик. — Мы за вещдоками ходили, задержались, пока оформляли. Я вас долго не задержу.

— Вот уж надеюсь, — согласилась Марина, продолжая обижаться. — Вы меня оторвали от дел.

— Я знаю, Лидия Кирилловна говорила, — согласился Толик, — что вы редактируете роман Сергея Романовича. Мне это очень интересно.

— Что вам интересно? — не поняла Марина.

Ее тонкие брови поднялись домиками, на щеках вспыхнули красные пятна. Зря она надела костюм — это солидно, но не по погоде.

— Мне интересно все, что касается художественной литературы, — с ходу рубанул Толик.

Марина еще не знала его и потому заподозрила иезуитскую хитрость. На самом же деле Толик был искренен, как никогда.

— Пошли, — сказал он, пропуская Марину вперед, но совершенно забыв о Лидочке, которая вошла в милицию последней. Может быть, это была месть за то, что Лидочка совсем не интересуется романом Сергея Романовича. Потому что на самом-то деле Толик о Лидочке не забыл.

Когда они оказались в душном коридоре, он сказал:

— Лидия Кирилловна, вы подождите, пока я Марину Олеговну устрою. Вы сюда заходите, здесь пусто. Подробно напишите о всех субботних обстоятельствах. Подробно!

Голос Толика был строг. Наверное, строгость эта объяснялась не только его разочарованием в Лидочке, но и присутствием чужого человека, Марины.

Толик указал Лидочке пустую комнату, где ей надлежало описать вчерашние подвиги. А сам уединился в другой вместе с Мариной.

Лидочка начала описывать подвиги и вскоре обнаружила, что пишет особым казенным языком, к которому никогда прежде не прибегала.

Творчество заняло у нее, наверное, около получаса. Никто ее не беспокоил. Забранное решетками окно было открыто. Скучно жужжали мухи. За окном в песочнице возились малыши. Низко пролетел самолет, жужжа, как муха.

Через полчаса в комнату заглянули Толик и Марина.

Марина оказалась всклокоченной и замученной, хотя прическа и косметика были в порядке: видно, ее состояние выражалось в движении глаз и рук. Ей было так жарко в выходном костюме, что лицо побледнело до мучного цвета.

— Вы закончили, Лидия Кирилловна? — спросил Толик.

— Да.

— Сейчас я почитаю.

— Я свободна?

Лидочке, с одной стороны, было любопытно узнать, о чем говорил с Мариной капитан, с другой — не настолько любопытно, чтобы возвращаться с ней вместе по жаре и вести разговор, когда даже язык размяк и с трудом слушается. Эту проблему за Лидочку решил Толик.

— Марина Олеговна пусть едет, а вам, Лидия Кирилловна, придется задержаться. У нас разговор еще не кончен.

— Жаль, — произнесла Лидочка.

Марина из-за спины Толика пожала плечами и развела руками, показывая, что характер Толика оставляет желать лучшего.

Толик сделал вид, что ничего не происходит. Хотя Лидочка знала, что у него глаза на затылке.

— Спасибо, Мариночка!

Толик будто с трудом дождался ухода Марины, сразу шагнул к Лидочке, как Отелло к Дездемоне, и хрипло спросил:

— Значит, вам неизвестно, кому принадлежит портсигар?

— Вы меня не спрашивали.

— Еще как спрашивал. И Глущенко спрашивал!

Если он и не спрашивал, то теперь был убежден, что Глущенко и Лидочка скрывают от него важную для следствия информацию.

— Почему вы скрыли от меня, что портсигар принадлежит Нине Абрамовне Спольниковой? Почему? Кому это нужно?

— Я не скрывала…

— А я скажу почему! — рявкнул Толик. — Потому что вы как будто из одной компании. Даже если и не знакомы. А я из другой компании, и Василий Верчихин из другой, и Ольга из другой. Ваши знакомые преступлений не совершают, ваши знакомые занимаются науками и искусством. Ваших надо покрывать.