Дмитрий Жидков - Ответный ход

– Пора, – решил багдадский полководец. Выхватив саблю он вознес ее над головой, – славные воины ислама! – разнесся над рядами воинов его голос, – во имя Аллаха, покроем славой наши имена! Вперед!

Он первым направил своего коня в сторону врага. Следом, ряд за рядом, развернув знамена, двинулась вся арабская конница. Вытянувшись подковой, чтобы охватить врага со всех сторон, всадники мчались на врага, опустив копья. Но монголы не собирались вступать в бой. Ловко развернув своих мохнатых лошадок, они помчались на возвышенность, где располагался их лагерь.

Бегство врага всадники халифа, еще крепче пришпорили коней, намереваясь на их плечах ворваться в лагерь.

Внезапно земля под копытами их коней содрогнулась. Где-то вдалеке послышался все нарастающий гул. От неожиданности всадники халифа остановились, озираясь по сторонам. То, что они увидели, заставила содрогнуться. Тридцатиметровый водяной вал несся по долине, сметая все на своем пути. Гигантская волна, смыла большая часть мусульманской конницы. Не многим, кто успел вовремя развернуть коней, удалось вырваться из объятий разбушевавшейся стихии.

Собравшись на возвышенности, монгольские воины наблюдали, как в водяном потоке мелькают копыта коней и части тел всадников, ожидая, когда вода спадет, чтобы продолжить наступление. Внезапно их глаза расширились от ужаса. Из водяной пелены, окруженные брызгами, появились всадники. Тех, кто прорвался было не много. Не более полутора тысяч. Впереди, подняв над головой клинок, мчался командующий багдадской конницей Муджахид ад-Дин Айбек.

Атака "мертвецов" дорого обошлась, уверовавшим в легкую победу, кочевникам. В неудержимой ярости обреченных они вклинились в не стройные ряды врага, рассеяв их. Пока степняки приходили в себя, арабская конница прорвалась в их лагерь, сея на своем пути смерть. Их целью был Байджу. Не многочисленная охрана попыталась преградить им путь.

Увидев впереди, всего в несколько десятков метров монгольского военачальника, который вертелся на своем коне, раздавая приказы, Айбек бросился в его сторону. Сразу двое багатуров преградили ему дорогу. Муджахид с ходу ударил одного из них своим клинком разрубив шлем противника. Второй попытался ударить его копьем, но старый воин отбил его щитом и ткнул саблей в живот. Его удар достиг цели, пробив кожаный доспех. Разделавшись с охраной, Айбек поскакал дальше. Перед ним и Байджу уже не было ни кого. Когда багдадский полководец уже предвкушал их поединок, что-то сильно ударило его в бок. Издав грозный рык, Айбек срубил торчавшее древко стрелы и вновь пришпорил коня. Он уже видел перед собой лицо врага, но добраться до него, ему было не суждено. Сразу две стрелы ударили старого воина в грудь, пробив доспех и глубоко войдя в плоть. Удар был настолько силен, что полководец опрокинулся и упал на землю. Ярость придала ему силы. Опираясь на свой клинок, он поднялся. Вскинув голову, Айбек встретился с холодным взглядом Байджу, который все же смотрел на своего врага с уважением.

Багдадский военачальник хотел выкрикнуть проклятие, но вместо этого, поперхнулся. Из его рта вырвался фонтан крови. Старый воин пошатнулся и завалившись на бок, затих навсегда.

Время было около четырех часов утра, Аль-Мустасиму все не спалось. Уже вторую ночь его одолевала бессонница, вызванная тревогой за судьбу города. Ему очень не хотелось стать последним халифом Багдада. Накинув на плечи расшитый золотыми нитями ночной халат, он вышел из спальни. По обе стороны двери стояли часовые с копьями в руках. Услышав скрип, охрана вздрогнула. Увидев повелителя, оба стражника вытянулись. Халиф сделал знак оставаться на месте, а сам направился к лестнице, ведущей на крышу. Там, около небольшого фанта, он долго смотрел на звезды, вдыхая теплый, наполненный ароматами цветов, воздух.

Перед ним на многие мили раскинулся величественный город. Его жители мирно спали, не ведая о нависшей над ними угрозе.

Аль-Мустасим прикрыл глаза.

Сегодня вечером к нему прибыл гонец от его верного полководца. Муджахида ад-Дин Айбек сообщал, что вышел на корпус нойона Байджу и намерен его атаковать. После этого, он собирался сделать обходной маневр и выйти в тыл армии Тугая.

"Все должно решиться сегодня, – подумал халиф, – если Айбеку удастся его план, то Багдад будет спасен. Но известия с места битвы придут не скоро. Остается только ждать".

Простояв на крыше около получаса, Аль-Мустасим отправился в свою опочивальню. Небольшая прогулка помогла. Скоро халиф забылся тревожным сном.

Через два дня в столицу вернулись две тысячи воинов, ушедших с Муджахидом. Они и принесли ужасную весть о поражении.

Заперевшись в своих покоях Аль-Мустасим ходил из угла в угол. Теперь он клял себя, что не прислушался к словам визиря, и не заключил с монголами перемирия. Его охватил ужас.

"Может еще не все потеряно, – думал халиф, меря шагами комнату, – еще можно отправить к монголам парламентеров, свалив все на самоуправство погибшего Айбека".

Придя к такой простой мысли, Аль-Мустасим велел немедленно разыскать визиря. Несколько томительных минут халиф стоял посреди комнаты, неотрывно глядя на двери. Наконец резная створка распахнулась, и в помещение вошел Альками. Аль-Мустасим бросился к визирю, схватив его за руку.

– Мое войско потерпело поражение, – со слезами в голосе заговорил халиф, – что нам теперь делать?

– Разве я не говорил, – надменно проговорил Альками, – что нужно вначале думать, а после делать? Разве я не предупреждал, что нельзя доверять Айбеку?

Аль-Мустасим, отпустил руку визиря. На подгибающихся ногах он прошел к возвышению, на котором располагался его трон, но силы покинули его. Халиф опустился на нижнюю ступеньку, покрытую красной ковровой дорожкой, и закрыл лицо руками.

– Что происходит в наших землях? – устало спросил Аль-Мустасим.

– Сражения идут уже на самых подступах к Багдаду. Армия Тугая движется к городу. Корпус Байджу обошел нас с юга. Скоро столица окажется в окружении.

– Ты, мой верный советник, мудр, – с надеждой проговорил халиф, – посоветуй, что мне делать?

– Я отправлюсь к Тугаю и сделаю все возможное, чтобы заключить мир, – благосклонно сказал Альками.

– Делай все, что посчитаешь нужным, – воспарял духом Аль-Мустасим, – собери дары и отправляйся в стан монголов…

Через несколько дней, визирь выехал в ставку Тугая. С собой он взял небольшую стражу, для охраны трех повозок с дарами для монгольского военачальника. Но на самом деле целью его поездки была сдача столицы в обмен на его личную безопасность и безопасность шиитского населения.

Тугай принял посла радушно, благосклонно приняв дары. Альками привели в шатер главнокомандующего. Полог был откинут, но бархатные занавеси отгораживали внутреннее убранство от солнечных лучей и дневного зноя. Помещение освещалось тусклым пламенем нескольких светильников, сделанных из глины. Тугай не любил роскоши. В углу дымила жаровня, источая пряное сладкое благоухание.