Владимир Ли - Сын императрицы. Дилогия [СИ]

Сам майор историей особо не увлекался, но имел некоторое представление о правлении императрицы, прозванной Великой. Читал и о ее внебрачном сыне, его незавидной судьбе. Усердием тот не отличался, рос ленивым и слабовольным. После окончания кадетского корпуса в армии не служил, пустился в загул, проиграл в карты более миллиона рублей. Мать долго терпела выходки сына, после не выдержала — сослала его в Ревель (Таллинн), там он пробыл до кончины Екатерины. Лишь после воцарения Павла I ему разрешили вернуться в Санкт-Петербург, дали графский титул и воинское звание генерал-майора. Вот такой проблемный отрок достался попаданцу, теперь следовало приложить все усилия, чтобы поменять его.

Первое, что надо было решить — как им уживаться в одном теле. Конечно, основное право пользования, если так можно выразиться, за Лексеем и Роман не хотел лишать мальчика свободы, распоряжаться за него. Хотя чувствовал, что при желании мог подавить волю вынужденного сожителя, но то было бы против совести и справедливости — ведь он только гость, волею судьбы получивший вторую жизнь в чужом теле. Пока оставил за собой наблюдение за окружающим и самим мальчиком, возможно, при нужде будет подсказывать тому. Лишь при каких-то экстренных обстоятельствах или прямой угрозе примет на себя управление — так привычно сформулировал бывший летчик. Постарался доходчиво объяснить об этом Лексею, тот вроде понял, но все же переспросил:

— Дядя Рома, вот ты говоришь — я волен делать все, что мне угодно. А если тебе не понравится, то запретишь? И как будешь наказывать меня за провинность, если я что-нибудь натворю?

Похоже, что у мальчика после зачисления в корпус появились комплексы — его доняли всякими запретами и страхом наказания. Поспешил успокоить:

— Нет, Лексей, ни запрещать, ни наказывать не буду — ты в своем праве. Могу лишь подсказать или объяснить, а решать тебе самому.

Вот так два существа в одном теле пришли к согласию и направились к учебному корпусу. Он размещался в Меншиковском дворце на Васильевском острове, занимал основную — центральную часть здания. Правое крыло отводилось под спальни, а в левом находились столовая, танцевальный и гимнастический залы. Всего в кадетском корпусе насчитывалось около шестисот учащихся, их разбили на пять отделений по возрасту. Обучение проходило на протяжении пятнадцати лет, изучали общеобразовательные предметы, а также правила хорошего тона, музыку и танцы, в старшем отделении в основном занимались воинскими дисциплинами. Среди кадетов большинство составляли дворянские дети, но и немало таких, как Лексей — из служивого народа, купечества и даже мещан. Их еще называли гимназистами и готовили для гражданской службы.

Меншиковский дворец на Васильевском острове

Мальчик пошел не к центральному входу и парадную, а к неприметной двери сбоку — по-видимому, для хозяйственных нужд. Роман чувствовал его напряжение и без чтения мыслей было понятно — Лексей боялся встречи с кем-нибудь из начальства. Быстренько прошмыгнул через темный холл, тихо стал подниматься по лестнице на второй этаж, но вот незадача, навстречу вышел молодой еще мужчина лет тридцати в какой-то вычурной одежде — по крайней мере, так показалось Роману. Увидев его, мальчик застыл на полушаге, от испуга не мог сказать и слова, а в мыслях было только: — Попался! Самому воспитателю! Ой, что мне теперь будет!

Мужчина подошел ближе и строгим голосом спросил с заметным акцентом: — Бобринский, почему не на уроке, прогуливаешь?

Лексей издал какой-то всхлип, потом все же смог выговорить: — Нет, Осип Михайлович, не прогуливаю. Мне надо было, по нужде.

— Изволь объяснить, Бобринский, что за нужда такая, второй урок уже пропускаешь, — продолжил допрос ментор.

Мальчик потупил взгляд и молчал — по-видимому, запас отговорок у него исчерпался. Пришлось вмешаться Роману, дал ему команду: — Подними голову и смотри прямо в глаза, потом будешь повторять за мной.

Лексей послушался и стал под диктовку говорить:

— Виноват, Осип Михайлович! Готов понести заслуженное наказание. Обещаю, что такое больше не повторится!

И услышал в ответ, не веря своим ушам: — Вот как, признаешь свою вину, даже просишь наказание. Странно, Бобринский, что-то новенькое! Ладно, на этот раз прощаю, но если повторится, то не миновать тебе карцера! Все, иди на урок.

Курсантская заготовка Романа сработала, он не раз пользовался ею во время учебы в училище, да и потом, на службе. Начальство не любит, когда подчиненный юлит, ищет оправдание, но готово простить чистосердечно раскаявшегося! Так что получил заслуженную признательность от своего подопечного и оба довольные направились дальше. Правда, пришлось повторить такой подход с учителем географии в классе, тот милостиво разрешил пройти на свое место. Урок слушали вместе — Роман решил пройти все науки с Лексеем, подаст тем самым пример, да и самому они могут пригодиться. Еще присматривался к сидящим рядом ученикам, учителю — их манерам, речи, одежде, как ведут себя при общении.

На следующем уроке помог ответить на вопрос учителя математики, так что вдвоем заработали честную тройку, вернее, посредственно — оценку цифрами еще не ставили. Перед обеденным перерывом произошел конфликт с одним из одноклассников — тот поистине с барской замашкой потребовал от Лексея взять ему пару кренделей в буфете, причем за свои деньги. Он было промолчал, но Роман велел дать отпор, иначе и дальше будут помыкать им. Так вместе ответили пришедшей к слову поговоркой: — Хлеб за брюхом не ходит, — добавили еще: — Тебе надо, сам и бери, а холопов здесь нет.

Барчук сначала оторопел — наверное, не ожидал подобной отповеди от безродного новичка, — а потом взбеленился: — Да ты знаешь, что я с тобой сделаю? Скажу батюшке — завтра же вылетишь из корпуса с волчьим билетом, будешь мыкаться, как бездомная собака!

Пока дворянский отпрыск распинался в будущих карах, Роман вызнал о нем у подопечного:

— Ты знаешь этого нахала и кто его отец?

— Да, знаю, это Иван, а отец у него граф Апраксин, служит в сенате помощником самого обер-прокурора — о том бахвалялся на днях.

— Не бойся, Лексей, мама тебя в обиду не даст.

— Она может заругать, дядя Рома. Маменька наказала мне вести смирно, ссоры не затевать. Да и не кичиться родством — о том никому не надобно знать.

— Так и надо, Лексей, мама твоя права. Но и давать себя в обиду тоже нельзя. Как думаешь, что скажет государыня, если узнает — ее сын на посылках у какого-то хама, пусть и родовитого? Вот то-то, так что не робей, держи хвост пистолетом!