Владимир Ли - Выжить на взлете [СИ]

Как ни странно, ближе всех Павел сошелся с престарелым ученым, патриархом советского программирования профессором Шура-Бура. Тому уже стукнуло восемьдесят, но все еще читал лекции в МГУ на кафедре системного программирования и чувствовал себя довольно бодро. Оставался одним из немногих, кто всегда относился к молодому коллеге с симпатией, несмотря на повальный бойкот академического круга и близкого к нему научного сообщества. Впрочем, по каким-то причинам его самого не жаловали на Олимпе советской, а позже российской науки — несмотря на огромные заслуги, отмеченными государственными наградами, так и не приняли в свои ряды даже член-кором. Поводом же для более близкого общения стал несчастный случай, происшедший со старым профессором в гололед — поскользнулся и упал прямо на глазах Павла, возвращавшегося из университета после одной из рабочих встреч.

Отвез того в ближайшую клинику, а потом часто, почти каждый день навещал — пожалел одинокого, но не потерявшего жизнерадостность старика. Из родных у него оставалась лишь одна внучка, но она не утруждала себя заботой ухаживать за дедом, так и лежал бы неприкаянный, если не молодой человек. Позже, когда Михаил Романович выписался и залечивал дома ушибы, Павел продолжал встречаться с ним, самому представляло удовольствие общение с ним, настолько было интересно слушать его истории, иной раз смешные, чаще поучительные. Рассказал о своей необычной фамилии — его отец родом из казацкой слободки на Черниговщине, прозванной так за буйный нрав его жителей (Шура-Бура — сильный ветер, буря), выходцам оттуда иногда давали такое прозвище. Старик тоже проникся к Павлу добрым чувством, относился как к родному внуку, вот таким образом обрели друг друга родственные души, будто судьба свела их для большей радости каждому из них.

Летом 1999 года вся страна замерла после начала боевых действий на Северном Кавказе. В августе банды террористов напали с территории Республики Ичкерии — так назвали свою землю чеченские сепаратисты, — на Дагестан, местные отряды милиции и самообороны вступили с ними в схватку. На помощь пришли федеральные войска, начались кровопролитные сражения в горной местности с переменным успехом — боевики отступали под натиском федералов и местных бойцов в труднодоступные районы или обратно в Чечню, после возвращались с новыми силами и захватывали крупные поселения и горные аулы, творя бесчинства на дагестанской земле. Потери несли все стороны, пошли первые похоронки из Кавказа в российскую глубинку. В конце месяца захватчиков изгнали, но мир не наступил, в сентябре прошла целая серия террористических актов в Москве, Волгодонске и Буйнакске — взрывали жилые дома, счет жертв среди ничем не повинных людей перевалил за несколько сотен.

В какой-то мере бандиты добились своего — посеяли страх по всей стране, никто не был уверен, что беда не случится с ним и родными. Следы преступлений вели в логово нелюдей — Ичкерию, — чтобы раз и навсегда покончить с террористами президент издал указ о введении войск в эту самоназванную республику. Бои на враждебной земле проходили очень трудно, чеченцы бились стойко, против федеральных войск сражались и малые и старые, каждый перевал, селение и долину приходилось брать ценой немалых потерь. С тревогой и болью следили в российских семьях за событиями на Кавказе — у многих сыновья или мужья исполняли там воинский долг, — молились за них, чтобы вернулись живыми и здоровыми. Но судьба не щадила, из Чечни вывозили тысячами в цинковых гробах и завернутыми в фольгу (цинка не хватало!) тела погибших солдат, еще многие считались без вести пропавшими и, казалось, не было конца и краю этой беспощадной войне.

Войну в Чечне, несмотря на многочисленные потери среди российских солдат, поддержала подавляющая часть населения страны, а Путин, ставший к тому времени председателем Правительства и принявший на себя ответственность за контртеррористическую операцию — так политически обтекаемо назвали ту войну, — приобрел огромную популярность и симпатию. Весь мир облетела его знаменитая фраза, получившая в народе полное одобрение:

— Мы будем преследовать террористов везде. В аэропорту — в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем, мы и в сортире их замочим, в конце концов. Всё, вопрос закрыт окончательно.

Многие хотели именно Путина видеть преемником старого президента, да и сам Ельцин однажды публично о том высказался, когда речь зашла о предстоящих выборах нового главы государства летом следующего года. Но прожженный политик сумел удивить еще раз, не стал дожидаться установленного законом срока и в самый канун 2000 года вместо традиционного Новогоднего поздравления обратился к народу по телевидению с поразившим всех выступлением:

— … Я принял решение. Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку.

… Я ухожу. Я сделал все что мог. И не по здоровью, а по совокупности всех проблем. Мне на смену приходит новое поколение, поколение тех, кто может сделать больше и лучше.

… я подписал указ о возложении обязанностей президента России на председателя правительства Владимира Владимировича Путина.

По сути, Ельцин дал своему ставленнику фору, правда, не в полгода, а три месяца — такой срок устанавливался для выборов президента в случае досрочной отставки. За это время Путину предстояло укрепить свое преимущество перед соперниками, прежде всего, лидером коммунистов Зюгановым, все еще имевшим реальные шансы на победу — в той же Госдуме его партия имела большинство голосов. И свою возможность будущий законный (не только исполняющий обязанности) глава государства не упустил, смог добиться избрания с большим отрывом от других претендентов. По-видимому, в первую очередь сказалась довольно успешная операция в Чечне — после несколько месяцев осады и уличных боев войска взяли Грозный, разгромили основные группировки противника, война явно подходила к успешному концу. Да и в стране постепенно ситуация выправлялась, власти сумели хоть как-то справиться с финансовым кризисом, люди смогли получать реальные деньги, задолженности по зарплате и пенсиям, а не прежние крохи.

Все эти важные для страны события повлияли на каждого, народ воспрянул духом, поверил в лучшее будущего и что худшее осталось позади. Для Павла минувший год прошел не так сложно, как у большинства людей, но тоже рассчитывал на скорую перемену, прежде всего, с основным проектом. И, казалось, его надежды начали оправдываться — в июне, через три месяца после избрания президента, ему пришел вызов из Белого дома. Принял его сам глава правительства Касьянов, присутствовал еще при встрече министр связи и коммуникаций Рейман, но он больше слушал, редко вступал в разговор. Собственною, ничего тогда и не решалось, два правительственных чина выслушали его, Касьянов задал пару вопросов по планируемым издержкам и окупаемости программы и на этом переговоры закончились. Повторная встреча состоялась еще через два месяца, но уже более детальная и определенная, председатель в самом начале беседы высказал: