Владимир Ли - Выжить на взлете [СИ]

Наверное, самым памятным событием этого года для всех в России стал выбор Сочи столицей Зимних Олимпийских игр 2014 года. При всем давлении на Международный Олимпийский комитет со стороны США и Евросоюза именно российский город выиграл в начале июля спор семи претендентов за право принимать у себя крупнейший спортивный праздник. Несомненно, на решение олимпийского комитета повлиял авторитет российского спорта, непременного лидера в командном первенстве на зимних соревнованиях, да и гарантии государства, способного на должном уровне провести дорогостоящие Игры — в том убедил Путин, сам приехавший на сессию МОК. Ликовала вся страна, получившая важное доказательство уважения со стороны мирового сообщества, даже незнакомые люди поздравляли друг друга с победой — по сути, не столько спортивной, а в большей мере политической и общенациональной.

Опять же нашлись те, кому любой успех России стоял костью поперек горла — на этот раз им помешал выбор Олимпиады в Сочи. Марши, пикеты и митинги, выступления в СМИ — сторонники оппозиции всеми путями пытались испортить праздник. Проявляли себя радетелями казны — мол, зачем выбрасывать деньги на ветер, когда они нужны для собственных нужд! К ним присоединились борцы за экологию, антиглобалисты, даже содомиты — дескать, в России преследуют гомосексуалистов, потому ей надо объявить всеобщее фи… Противники Олимпиады образовали свою коалицию общественных движений для координации общих действий, одним из ее лидеров стал небезызвестный Борис Немцов. Наверное, такой акцией рассчитывал пополнить ряды своих сторонников, которых с каждым годом становилось меньше, на последних выборах его партия — Союз правых сил, — не прошла в Думу, не дотянула до нужного процента голосов.

Никакие доводы чинов государства, экономистов, политологов о значимости Олимпиады для самой России не убеждали оппозицию — хоть кол на ее голове теши, а она против! При этом как-то странно выходило, что пела в унисон с противниками на Западе, критиковавшими МОК за выбор Сочи, выступавшими с русофобскими статьями и передачами в американских и европейских издательствах и телеканалах вроде New York Times, Eurosport, L'Express, социальных сетях. Тот же Александр Валов активно сотрудничал с либеральными каналами Дождь и «Эхо Москвы», имевших какие-то связи с западными агентствами — хотя они отрицали обвинения в том, — передавал им всю негативную информацию о строительстве олимпийских объектов, зачастую фейковую. Или Алексей Навальный, вначале поддержавший сочинский проект, а затем вдруг ставший ярым антагонистом, выступал с критическими материалами на сайте Института Современной России — русофобской организации, которую спонсировало ЦРУ.

Павел принял новость об Олимпиаде в России довольно ровно, не то что был против, но и особо бы не расстроился, если сложилось иначе. Впрочем, отдавал дань уважения той большой работе, которую выполнило руководство страны ради этой цели. Удивлялся его успеху — в условиях бойкота ведущих государств мира оно сделало практически невозможное, проломило стену недоверия и страха к непонятной для многих России. Понимал, то великая победа его родины, знак уважения спортивного мира, да и большинства народов, не побоявшихся диктата Запада. В какой-то части разделял утверждение оппонентов, что затраты на проведение олимпийских игр могут стать тяжким бременем для бюджета страны, лишь начинающим восстанавливаться в условиях санкций, а окупаемость представлялась под большим вопросом — чаще Олимпиады приносили хозяевам убытки. Да и риск «распила» бюджетных средств оставался существенным — коррупция и казнокрадство процветали во все времена, особенно, когда на кону огромные деньги!

Но все издержки перекрывались политическим капиталом — в уважаемую и сильную страну с гораздо большей охотой вкладывались инвестиции, оживлялся бизнес, люди получали новые рабочие места, так что социально-экономический эффект имел приоритетное значение в раскладе за и против. Да и все затраты выплачивались из резервного фонда, не сказывались на доходах граждан, поэтому какого-либо снижения уровня жизни не ожидалось, чем страшила оппозиция. Уже вскоре в горных предместьях Сочи начали строить олимпийские объекты — горнолыжные трассы на заснеженных склонах, трамплины, подъемники, крытые стадионы, деревню, — кроме того, принялись обустраивать город для приема туристов. Сама местность у подножья Кавказского хребта представляла настоящий рай для желающих отдохнуть — живописные горы, защищающие от ветра и шторма, на берегу теплого моря, недаром здесь разместился один из самых популярных курортов мира — Красная Поляна. Да и неспроста представители МОК, побывавшие здесь накануне выборов, рекомендовали Сочи как наиболее приспособленный для проведения соревнований и отдыха спортсменов и гостей.

Между тем в научной работе Павла выдавалось свободное время — успевал со своими помощниками справляться быстрее, чем предусматривалось утвержденной программой. Как-то сумел уговориться с Сергеевым заниматься своей темой не в ущерб основному плану — правда, тот отнесся скептически, хмыкнул еще: — И вы туда же — с этой мистикой! — но все же дал добро, впрочем, лишь после того, когда разрешил директор. Изучил все имевшиеся в институте материалы о прошлых исследованиях и экспериментах — о них подсказала Бехтерева, после нашел в архиве. Что-то из них представляло интерес, а больше отбраковывал — явно не вписывалось в здравые рамки. Особо внимательно разбирал сведения о людях с феноменальными способностями — телепатией, телекинезом, ясновидением и прочими аномальными данными, — чаще они оказывались ложными слухами или даже мошенничеством, но некоторые внушали хоть какое-то доверие. Человек-магнит, удерживающий на своем теле металлические предметы или люди, видящие насквозь, те же внутренние органы, а также с альтернативным зрением — с закрытыми глазами могли безошибочно назвать предметы, на которые им указывали.

С ними в лабораториях проводили эксперименты, замеряли психофизические параметры доступными в то время средствами, но реального научного подтверждения не смогли получить. Практически результаты оставались на уровне суеверий и предположений, не вытягивали даже на гипотезы, тем более логичную теорию. Но все же Павел, как ему казалось, нашел пару зацепок в старых записях — с той же интуицией и телепатией, в чем сродных тому, что сам переживал. Специально из-за них заезжал к Бехтеревой, вместе с ней подробно разобрали все возможные версии их природы, а также способы обнаружения и регистрации на контрольных приборах. Еще сознался о своих случаях, Наталья Петровна проявила неуемное любопытство, принялась расспрашивать о каждой мелочи в тех событиях, после же высказала мнение, довольно интересное и, возможно, заслуживающее отдельных исследований: