Александр Забусов - Византийский узел [litres]

Сашка окинул взглядом тела воинов на дороге.

– Хы! Клоуны, язык русский учить надо. Понаехали тут гастарбайтеры, наш Крым оккупировали. Вот брошу пить, за вас возьмусь. – Горбыль глянул на тело Андрея, повисшее на кресте, смахнул пьяную слезу. – Я смотрю, тут их давненько не пи…ли, мы это дело поправим. Ты пока повиси, братишка, скоро вас заберем. И с хорьком, тем, который тебя сюда определил, разберемся. Кровную месть в нашей конторе еще никто не отменял.

От ворот отделилось с десяток византийцев, бегом припустили к Сашкиному местопребыванию. Он помахал им рукой и, сойдя с дороги, побежал по траве, ногами сбивая кровавые головки маков, а вскоре упал, растворившись в зелени, ползком переместился за каменную гряду и был таков.

На дороге у тел осталась стоять недопитая баклага с вином.

– Ну, что, дорогие товарищи диверсанты! Собрал я вас, командиры вы мои младшие, чтоб объяснить политику партии. Предстоит нам нелегкий труд в этой богами забытой сторонушке. Но сначала хочу услышать своего, так сказать, зама по оперативной работе. Что удалось выяснить за столь короткий срок нашего пребывания на землях Корсунских?

Людогор поднялся с лавки, на которой помимо него сидело еще трое десятников воропа. Остальные Сашкины командиры разместились кто где смог.

Вот уже сутки, как горбылевская усиленная сотня оккупировала небольшую рыбачью деревеньку под боком у Херсонеса. В ней было всего пяток домов да три сарая, колодцы, пара малых сооружений – тарапанов, для производства вина, и цистерны при них. Всех местных не стали даже убивать, повязали да в погреб запихнули, включая чад и домочадцев.

– Докладывай, Люда.

– С торгового подворья наши людины, посланные в Корсунь, весточку от тамошних купцов принесли. Два дня тому пришел византийский отряд, он тоже участвует в специальных операциях. Пришел дюже потрепанный, по слухам из трех сотен только три десятка вернулись. Командует ими комит Лактрис. Это он тела воев сотника Андрия и его самого привез. По его указке и на кресты их прибили. Уже мертвых прибивали. Сам византийский вороп в казармах размещен. Здание казармы большое, двухэтажное, из каменных блоков построено, окна – бойницы. Казармы прямо за юго-восточными крепостными воротами выстроены, для гарнизона, несущего стражу на стенах Корсуня и у ворот. Недалече от казармы крепостная башня, тоже головняк для нас. Купцы кажут, стратиг, это корсунский воевода, этим Лактрисом недоволен. Говорят, из-за него много воев погибло, корабли ихние потонули. Так что недоволен.

– Через ворота пройти сможем?

– Только днем, и то с боем.

– Отпадает. Что перед воротами?

– Как по правую, так и по левую руку от дороги у ромеев старое буёвище. Даже перед городской стеной в каменных сараях богатеи мертвые лежат.

– Это склепы.

– А склепы – не сараи?

– Сараи, сараи, твою мать! Дальше трави.

– В центре буёвища капище выстроено, какой-то ихней святой матери.

– Храм.

– Во-во.

– Что по самому городу скажешь?

– Сам Корсунь расположен на мысу между двумя бухтами. Крепостными стенами перегорожена часть мыса, чтоб ворог с суши не прошел. Две гавани: торговая и военная. Купцы кажут, что в военной сейчас два корабля всего-то и стоит, – задумался, наморщил лоб. – Во! Дромон, а помельче него – хеландий.

– Ну такие подробности не нужны. Что собой представляют городские постройки?

– Кварталы, отгороженные стенами из камня, в человеческий рост высотой. За стенами постройки, тоже из камня. Дороги между кварталами прямые, узкие. А так все как у всех, храмы, торговые склады и амбары, площади и рынки. Город большой.

– Занятно. Что предлагаешь для отвлекающего удара?

– Предлагаю две точки удара.

– Молодец. Ну? Знал ли я три года назад, что таких кадров воспитаю? Дальше.

– Батька, коли не то, поправишь.

– Однозначно.

– Предлагаю. Полсотни в сам Корсунь направить. Ночью через стену пролезут. В районе буёвища и пролезут.

Горбыль молча кивнул, глянув на остальных командиров, те, внимательно слушая Людогора, косили глазом на сотника. Сам Людогор от столь долгой речи, ранее непривычной для него, множество раз подмечавшего, как это делал Горбыль, даже вспотел от напряжения.

– Остальной вороп поделим пополам, и пусть одновременно нанесут удары. Один отряд на бухту Символон, она тут неподалеку от нас, верст шесть, не более.

– Что за бухта? – спросил один из десятников.

– Небольшая совсем, с узкой горловиной, со всех сторон окруженная горами. Вместо дороги к ней по суше тропы проложены. Если разобраться, так не бухта, а пиратский притон. Надо будет войти туда и поджечь все, что горит, чтоб из Корсуня увидали пожары. В ночи зарево далеко видно. Ну и уйти, не дожидаясь подхода ромеев.

– Молодец! Ставь вторую точку.

– Вторую? Вторую мне купцы подсказали. У херсонеситов здесь, под Корсунем, около двух сотен крупных усадеб. Клеры называются. Каждая усадьба имеет двор, вокруг которого квадратом располагаются жилые и хозяйственные постройки. В некоторых усадьбах даже башни имеются. Клеры от города расположены с противоположного боку, чем бухта. Вот и получится, бухту запалят, ромеи туда побегут, через короткое время клеры загорятся, и туда воинство отправят помощь оказать. Городские ворота на замке, наш вороп уже в городе. Работай в свое удовольствие.

– Ах, красавец, ах, молодец! На операцию – добро. Вот только спешить пока не будем. Люд, назначай старших групп, сегодня уже поздно, а вот за завтрашний день всем командирам исползать места работы. Подмечать все, что может пригодиться в бою, наметить места отхода, место сосредоточения после выполнения задачи. Всем все ясно?

– Да-а, батька! – неровный строй голосов эхом прошелся по рыбачьей постройке.

– Тогда отдых, и после него действуйте.

Все двинулись на выход к своим людям. Сашка опять кивнул Людогору:

– А вас я попрошу остаться! – тоном Мюллера остановил он зама. – Ты, Людогорушка, пошли людей к Корсуню, пусть снимут ребят с крестов и привезут сюда.

– Сделаю, батька.

Горбыль по короткой тропинке спустился к пляжу. Крохотная бухта, на скальных выступах которой прилепились жилые постройки в каменистом грунте с большой примесью земли, под сенью смоковниц и ореховых деревьев, которые в будущем народ назовет грецкими. Справа от деревенских домов, вверх по пологому склону, зеленели листвой выстроившиеся в ряды виноградные лозы. Вечернее солнце привносило в пейзаж особый аромат всего видимого. Цикады завели свою песню, стрекоча, словно сверчки в средней полосе России, но внося в свою музыку что-то свое, подвластное только им, и только в южных широтах.

Сашка вдохнул полной грудью чистый морской воздух, напоенный влагой и йодом. Казалось, лишь только солнце уйдет за горизонт, и клочья серого тумана выползут из кустарников и деревьев, заполнят все пространство вокруг.