Комбат Найтов - Оружейник: Записки горного стрелка. В самом сердце Сибири. Оружейник. Над Канадой небо синее [сборник litres]

– Пускать кровь при этом заболевании не нужно. Мне требуется совсем немного, 20 гран.

Вызвали величайшее медицинское светило доктора Кархетема. Императрица поежилась от его присутствия, видимо, натерпелась от него. Увидев чудовищные инструменты, и сам Алексей почувствовал, что взятие крови на анализ будет экзекуцией, и он достал из чемоданчика стеклянную баночку, где в спирту лежали автоматические скарификаторы. Достав один из них, он приложил его к пальцу императрицы и нажал на кнопку. Рука даже не дернулась. Набрал кровь в несколько трубочек, и немного в пробирку, приложил смоченную в перекиси ватку.

– Вот и все, ваше величество. Не больно?

Елизавета злобно посмотрела на Картехема. Проявив немалый интерес к себе, Алексей удалился, пообещав быть завтра у Ломоносова на Мойке. Отдав кровь на анализ в гематологическом центре на Гагарина, он через два часа знал результат. Вариант сложнейший! И туберкулез, и ломкость сосудов. Запасшись порошками смеси рутина с глюкозой и аскорбинкой, несколькими, вынутыми из коробки, капсулами с цефалоспорином для ингаляций, стрептомицином, изониазидом, пара-аминосалициловой кислотой. Все разложил по темным стеклянным баночкам со стеклянной пробкой. Тушью нанес номера, указав количество в гранах за один прием. Попросил врача выписать рецепт на латыни. Собрав все необходимое, появился у Михаила Васильевича. Вместе с ним приехали в Зимний, поднялись к Шувалову. Оттуда к императрице. Когда выяснилось, что никаких болезненных процедур не будет, а самое неприятное лечение – это ингаляция, просто подышать слегка горьковатым паром, императрица успокоилась. Проделав первую процедуру, Алексею пришлось остаться и поприсутствовать на импровизированном спектакле в спальне у царицы. Какие-то идиоты-шуты, и все им бурно радовались, потом к нему пристали фрейлины, каждая со своими болячками, затем императрице стало лучше! «Вот что крест животворящий делает!» (С) Еще бы! Антибиотик в XVIII веке и в лошадиной первой дозе. Тут же его наградили какой-то звездой, но он твердо настоял на том обстоятельстве, что весь этот пакет лекарств необходимо принимать четырнадцать дней, чтобы болезнь не вернулась. На выходе из дворца Шувалов передал довольно увесистый мешок с деньгами.

– Здесь половина суммы, господин Мильх.

– Главное, Иван Иванович, проследите, чтобы её величество полностью провела курс лечения.

– Я думал, Вы за этим посмотрите!

– Третьего дня отходит мой корабль, меня ждут мои читатели и моя семья.

– Везите их сюда! Это – столица мира! Третий Рим! Вы разбогатеете! Весь Петербург будет у Ваших ног!

– Я подумаю, Ваша светлость!

Больше он в Петербурге XVIII века не появлялся. Дело было сделано, а Петра и без него грохнут. Желающих хоть отбавляй.

Он вернулся в отряд под Оршу. Отряд отлично поработал в ближайших селах, устранив всех полицаев в 14 деревнях. Наконец была установлена связь с Главным разведуправлением и получено задание разведать крупный аэродром под Оршей в Болбасово. ГРУ РККА потребовало нанести на карту схему ПВО, места расположения самолетов противника, складов с горючим и боеприпасами, и определить местоположение жилых помещений для летного и технического состава. Часть задания можно выполнить простым наблюдением и привязкой к карте, для чего было отправлено две группы в район Барани. Там с невысоких холмов можно было видеть весь аэродром. Группы вышли в обход через Крюковку и Завожанье. Довольно долго форсировали железную дорогу: немцы усиленно ее охраняли, так как здесь действовали партизаны Константина Заслонова. Ему тоже поручали разведку Болбасова, но группа погибла, так как сунулась напрямую в гарнизон. Наконец, доложили о том, что приступили к наблюдениям за противником. Там осталась одна группа, а вторая пошла дальше, обошла Болбасово с запада и лесами вышла на южную оконечность аэродрома, как раз к военному городку N 20. Здесь у деревни Прокшино они обнаружили склад авиабомб. На самом аэродроме немцы активно использовали для маскировки ложные позиции. На аэродроме много самолетов И-15 и И-16, оставшихся с 1941 года. Немцы их не сильно маскируют, и наша авиация регулярно их бомбит. Собственные машины немцы держат в стороне в лесопосадках на восточной стороне аэродрома, а транспортники на северо-западной окраине аэродрома. Зениток было много. Железнодорожная ветка подходила к самому ангару на западной стороне аэродрома и активно использовалась. А под Сосновкой был большой армейский госпиталь. Он уютно примостился прямо в сухом лесу. Небольшой овражек на холме возле Барыни больше двух недель служил укрытием для первой группы. Но, выяснилась неприятная часть организации охраны аэродрома: немцы периодически устраивали рейды вокруг него. Первая группа заранее обнаружила такой рейд, снялась и отошла в лес у деревни Куповать и стала свидетелем боя партизан «дяди Кости» с ротой фельджандармов и двумя отрядами карателей из русской РННА. Оба снайпера работали по противнику, пока те не залегли. Партизаны продолжили отход, а немцы стали подтягивать подкрепления. Жидкий лесок не давал возможности надежно укрыться. Бойцы приняли решение отходить на запад к железной дороге. А противник вызвал авиацию. Это решило исход боя в пользу немцев. Они накрыли бомбами отходящих партизан. А группа уже ничем не могла им помочь. Залегли в кустах на краю леса, пересечь дорогу днем невозможно, а на руках карта, которую ждут в Москве. Патронов осталось минут на пять боя. Тут по небольшой тропинке, чуть в стороне от них, появляются два немца на мотоколяске. Один рулит и смотрит вперед, другой сидит задом наперед и смотрит назад. Одним выстрелом их и сняли. На мотоколяске нашли два цинка патронов, но пришлось продолжить отход еще западнее. Пробежали к самой западной части леска, и, пропустив дрезину с немцами в сторону Орши, рванули через дорогу на другую сторону. Как на мины не нарвались, никто не скажет! Метров 20 с каждой стороны дороги немцы очистили от леса и кустов и густо усеяли минами. Анти-партизанская тактика. Впереди речушка Андров, за ней лес. Но за лесом – село, и справа Зайцево, там полицаи. Успели нырнуть в лес раньше, чем показалась дрезина с карателями. Отдышались после пятисотметровки с барьерами. Тут, черт возьми, в леске оказались местные жители, прячутся от немцев, которые в соседнем Задровье зерно и скот забирают. Село у шоссе стоит. Но, немцы не каратели, а маркитанты. Шума и криков много, но их только продукты интересуют. По лесу они просто постреляли, но прочесывать его не стали. Дождавшись ночи, группа форсировала шоссе, и двинулась в сторону Завожанья. Дав большой круг сумели незамеченными проскочить в Ореховские леса. И тут, практически на пустом месте подрывается Никольцев. Мина – немецкая. Похоронили его в лесу, и вдвоем, Васильев и Лисов, добрались до отряда. Вторая группа ушла в Шепелевеческий лес. Там действовали партизаны, поэтому приходилось и от них прятаться. Вышли к Бобрам, там форсировали железку. Алексею пришлось перебрасывать им продукты и зимнюю форму, потому что резко похолодало. Обратная дорога заняла у ребят почти месяц. Правда, дошли все. Отряд «похудел» на 4 человека. Один погиб, а трое ушли на Большую землю с разведданными. До получения данных, командование хотело перевести отряд на зиму в район Акатовского озера. Там намечалась операция по освобождению Духовщины и Демидова, и, если удастся, то и всей Смоленской области ударом Калининского фронта. Задачи ставили максимальные: требовалось провести разведку в непосредственной близости от линии фронта, который проходил через деревни Шугайлово-Покровское-Слобода-Климяты-Желюхово-Рибшево. Особенно командование интересовалось Демидовом. Но, группа прошла по тем местам и вышла к своим у Желюхова. В лесах просто не протолкаться от немцев. Поэтому разговоры о перемещении отряда в Смоленскую область стихли, но, и оставаться после боя у села Куповать было опасно. Тем более, что рядом, в Осинторфе, был сформирован полк карателей из Русской фашистской партии, которая набирала людей в лагерях для военнопленных. Командовал полком некто Сергей Иванов, белоэмигрант с опытом Гражданской войны. Как только подмерзнут болота, так начнут прочесывать лес. Согласовав отход с командованием, выдвинулись в район Городецких лесов. Позже выяснилось, что покидать базу особого смысла не было. В декабре 1942 года полк РННА был переброшен под Великие Луки и там почти полностью погиб. Постоянный поток бывших красноармейцев с оружием в бригаду «дяди Кости», которая не распалась, несмотря на гибель своего командира, вынудил командование Вермахта отправить неблагонадежные части во Францию, и использовать их там в боях против маки и в полицейских операциях.