Евгений Красницкий - Отрок. Перелом: Перелом. Женское оружие. Бабы строем не воюют [сборник litres]

«Да, отрок не простой, совсем на мальчишку не похож. И не в том даже дело, что книжную науку постиг – про людей-то он как научился все понимать? Наставники мудрые попались? Кто? Поп ратнинский? Ну, не он один, должно быть, поп такому не научит, пожалуй. Глаза стариковские, с матерью, как с дочкой… Та самая Велесова волхва? Неужто и на самом деле память кого-то из пращуров пробудила? Ничего такого бабка не рассказывала, но мало ли… А Анютка-то про отроков все приметила и поняла – и правда умница».

– Опять про то, что ты боярышня, позабыла, – тем не менее насмешливо напомнила она Аньке, отвлекая девчонку от нахлынувшей жалости к себе. – Ничего, ничего, это не сразу дается, привыкнешь понемногу… Ну так что? Неужто Михайла за тебя бы в случае чего не заступился? Ну, хоть вот даже и перед матушкой?

– Да ну его… Он бы и заступаться не стал – просто оборотил бы все в смех или вовсе в несуразицу какую. Так, что потом и вспоминать стыдно было бы.

– Но заступился бы?

– Да разве ж так заступаются? Так… вроде бы играючись, мимоходом.

– А тебе обязательно надо, чтобы со страстями, с криками, со слезами, а еще лучше, чтобы с рукоприкладством?

– Не-ет, зачем с рукоприкладством?

– А как же? Витязь прекрасный Зло поверг, а тебя на руки поднял, перед собой на коня усадил и повез… куда-то туда, где все будет сказочно и чудесно.

– Ну, когда ты так говоришь… – Анька залилась румянцем, и даже последний дурак бы понял: именно такую картину она себе в мечтах и представляла.

– В твои годы, Анюта, это каждая девица воображает, – Арина вздохнула и вдруг поймала себя на том, что говорит совершенно старушечьим тоном, копируя свою наставницу.

«Вот тебе и “стариковские глаза”… У меня-то сейчас какие? Опять бабку вспомнила… Ну да, мне она то же самое говаривала».

– Только вот что я тебе скажу, – усмехнулась она, глядя на насупившуюся сразу Аньку, – мечты эти сладкие, конечно, но сама подумай: а что потом? Ну, в сказке, после того, как этот самый витязь тебя куда-то привезет. Ведь не вечно ты в его объятиях на коне сидеть будешь?

Анька смущенно фыркнула и закусила губу.

– Ну… ну, наверное замуж возьмет, – подумав, нерешительно сообщила она.

– Угу, наверное, – Арина оценивающе оглядела Аньку с ног до головы. – Замуж возьмет, привезет в свой терем и скажет – иди-ка, голуба, обед сготовь да в избе приберись… Чего скривилась-то? Не интересно сразу стало?

– Ну, так то сказка, – обиженно протянула Анька. – В сказках все не так…

– То-то и оно, – кивнула Арина. – И наоборот: в жизни, как в сказке, тоже не бывает. Витязь-то твой живой должен быть. А живой витязь и есть-пить захочет, и нрав у него всякий может оказаться. Он же не чурбан деревянный. Да не хмурься ты, не разбиваю я тебе мечту. Просто мечтать надо правильно. Тогда и мечта сбудется, а то так и останется… пустой сказкой.

– Да разве это мечта, если как в жизни? – разочарованно протянула Анька. – Мечта, она… такая… там все само получается…

– Вот именно, что само! – улыбнулась Арина. – Но и в жизни ведь тоже получиться может, но только не само. В мечтах твоих, да и других девиц тоже, сами вы ничего не делаете, а просто ждете чего-то прекрасного. Делают же все другие – тот же витязь, к примеру. А значит, вы мечтаете стать не хозяйками свой жизни, а игрушками в чужих руках и плачетесь потом, что не выходит так, как мечталось. А витязь… Ну так живого витязя-то полюбить и его любви добиться интересней, чем истукана безликого, – усмехнулась она. – Если хочешь, чтобы все действительно волшебно и прекрасно было – пусть даже не все, пусть хоть что-то – то это самой надо ДЕЛАТЬ! Именно делать, и начинать с малого: учиться людей других видеть и понимать, и себя переделать так, чтобы тот витязь в тебе боярышню узрел, а не девку бестолковую, и чтобы ему с тобой было хорошо не только… верхом на коне прокатиться. Так что давай-давай… Спина, голова, дыхание… И пошли, чего мы тут стоим?

– Ну-у-у-у, это и матушка все время твердит… ну, про то, что спину там держать и выступать чинно, – разочарованно протянула девчонка и вздохнула с сожалением. – Я-то думала, ты еще чему научить можешь…

– Могу и еще кое-чему, – усмехнулась в ответ Арина, – не сразу только, а когда это усвоишь. А вот чему… – она огляделась вокруг – Ну вот, смотри – видишь, двое стоят?

Анька послушно повернулась в указанную сторону и открыла было рот:

– А-а, это…

– Нет, не говори ничего. Я их в первый раз вижу, но кое-что про них уже знаю и тебе рассказать могу.

«Ну, держись, девонька, будет тебе сейчас “чудо”!»

– Двое мужей, один начальствующий, второй – ему подчиняется. Мастер и подмастерье, наверное. Мастер хочет уйти, но ему не нравится то, что он услышал. Он не верит подмастерью, и правильно делает: тот ему врет… или не говорит всей правды. Ну вот – слышишь, он уже и ругаться начал. Сейчас и по шее ему даст. А чего это ты рот-то раскрыла, а? Куда опять боярышню дела?

Скептически хмыкнувшая при первых словах Анька и в самом деле стояла, приоткрыв рот, и смотрела на Арину с изумлением.

– Ой… это… что это, ворожба такая, да? – с некоторой опаской спросила она.

– А почему, раз непонятно, так сразу и ворожба? – покачала головой Арина. – Да нет тут ее – это знание такое. Не все про него слышали, не всем оно дается, но нет в этом умении ни ворожбы никакой, ни колдовства. Просто надо внимательно смотреть на людей, да знать, на что при этом внимание обращать и какие знаки как толковать можно.

– А-а… как это ты сейчас… ну… все про мастера Нила и Швырка поняла?

– То, что это мастер с подмастерьем, которые вашу крепость строят, и без всяких знаков понятно: у одного в руках рейка мерная, а второй пальцем в сторону нового сруба тычет. Один старше, второй молодой совсем. У мастера, видишь, руки за спиной; это поза начального человека, он в себе уверен – на носках покачивается, голову набок склонил – слушает, что ему подмастерье говорит.

– Ой, а о чем они разговаривают, ты можешь отсюда узнать? – загорелась Анька.

– Нет, точно не скажу, но вот то, что разговор мастеру… как, говоришь, его зовут? Нил? Так вот, мастеру Нилу разговор неинтересен. Он шел куда-то, подмастерье его по пути перехватил, мастер-то хоть и остановился, слушает, что ему говорят, но к Швырку так и не повернулся – носки сапог у него в другую сторону направлены. А когда подмастерье говорить стал, мастер Нил сначала подумал немного – подбородок он потирал, а голову немного опустил и смотрел исподлобья – не нравилось ему то, что услышал. Ну, и еще кое-что, мелочи всякие.

– А откуда ты поняла, что Швырок врет мастеру?

– Он руками суетился: то за нос себя трогал, то щеку почесывал. Когда человек врет, он всегда рукой около лица водит – как будто старается прикрыть губы, которые ложь произносят.