Евгений Красницкий - Отрок. Перелом: Перелом. Женское оружие. Бабы строем не воюют [сборник litres]

И отроков, учеников воинских, в селе не видно. Их тоже, что ли, с собой потащили? Зачем?

Егор голову сломал, думая, что бы это все значило и какого выверта теперь еще ждать. Фома тоже впал в глубокую задумчивость, а Устин только матерился сквозь зубы. А на следующий день началось…

Хотя с утра день вроде спокойным выдался, Егор даже домой к обеду поспел. Жена Марьяша накрывала на стол, старшая дочь резала свежий каравай: самая младшая углядела отца еще в конце улицы, вот и суетились. Ждали его.

Хорошо все же войти в свой дом, скинуть надоевшие сапоги, ополоснуться из ковша водой, что настоялась на солнышке и стала теплой, как парное молоко. Хорошо слышать запах горячих щей и глотать слюну в предвкушении, а потом взять поданную младшенькой ложку и, потрепав лохматую, сколь мать ни старалась, головку, усесться за стол и зачерпнуть горячего.

Вроде уже и усталость не так тянула, и на душе стало светлее и легче. Егор даже прижмурился от наслаждения, глотая первую ложку наваристых щей, щедро заправленных сметаной. Вторая пошла еще с большим удовольствием. А вот третьей он чуть не подавился: над Ратным ударило било. Резко, часто. И не на сторожевой вышке, а у церкви, на площади. Значит, не пожар, а как бы не похуже что, по нынешнему-то времени. Ратников собирают!

– Тятя, било у церкви! – влетела в дом старшая. Мать ее как раз перед этим в погреб послала за крынкой с молоком, да, видно, девчонка по двору и пару шагов не ступила – услышала. Не до молока сразу стало.

Жена, словно ей враз ноги подкосило, охнула, спала с лица, испуганно и бестолково шарахнулась куда-то в угол, мелко крестясь. Толку от нее ждать не приходилось. Егор поморщился: жену свою он по-прежнему любил и понимал, что она не виновата, но каждый раз в таких случаях невольно про себя злился; не на жену даже, на судьбу. Не стала Марьяша ему и детям опорой или подмогой – только молиться и могла, случись что, да и по жизни ему иной раз приходилось не только за себя, но и за бабу думать.

– Слышу! Чего встали? – зарычал Егор на совершенно неповинных в этом безобразии дочерей, досадуя на то, как все не вовремя. День бы еще погодили, глядишь, и придумалось бы что-нибудь путное. Но теперь сначала узнать надо, что там, а потом решать.

– Лизка! Бронь помоги надеть!

Старшая дочь привычно и споро помогла отцу натянуть подкольчужник и саму кольчугу, подала перевязь и пояс, пока младшие готовили припас в дорогу – торбу со снедью и баклажку с водой. Что поделаешь, коли в семье одни девки, хоть и боевые. Были бы отроками, старших бы уже учить начал, в новики готовить. Хоть бы зятя путного Бог послал…

У церкви Егор оказался первым из десятников, но ратников собралось уже десятка полтора. Огляделся и довольно хмыкнул: оба новика, причисленные к его десятку, стояли, где им положено.

Ратники, все одоспешенные и верхами, подлетали непрерывно, но беспорядка не наблюдалось: каждый с ходу встраивался в свой десяток. Не впервой воинским людям по тревоге подниматься, не впервой и в строй вот так вставать. Издавна каждому десятку и каждому ратнику свое место на площади в центре Ратного было означено.

Но сегодня десяток Егора состоял всего лишь из него самого и двух новиков. Их Егор сам высмотрел, еще когда мальцами носились по улицам, и заранее сговорился с их отцами, чтобы к себе парней забрать. Вот они-то сейчас и встали справа и слева от десятника.

Ну вот, наконец, и сотник появился.

Корней хмуро оглядел строй и не сказал, а как будто мечом рубанул:

– Малец из Борового прискакал, ядрена-матрена! – поморщился как от зубной боли. – Напали там на наших отроков и убили кого-то. Что, кто, кого – толком сказать не может. Нашли кого послать, мать их! Сейчас там на хуторе староста и Лука с Рябым и Игнатом. Их десятки и пойдут.

Сотник оглядел строй и снова скривился. Егор отлично понимал, что так раздосадовало Корнея: только десяток Устина собрался полностью. Хоть и смотрели его ратники на сотника хмуро, но явились в полном составе. Остальные, пусть и не так, как у Егора, но все равно оказались сильно усеченными – кто на огородах, кто в лесу. Прибудут, конечно, но когда? Корней чего-то прикинул про себя и решил:

– Родня мальцов, если из других десятков есть, и если десятники отпустят – с ними же… – поискал глазами кого-то в общем строю, задержался на Тихоне, но недолго, скользнул взглядом дальше, наконец выцепил Глеба и кивнул ему. – Глеб поведет! Все ясно? Остальным чтоб без хмельного нынче и в готовности быть. Хрен знает, чего там ждать. Глеб, давай!

Глеб уже разворачивал коня, на ходу бросая короткие приказы:

– Слушай меня! Сейчас все за припасом и заводными! Сбор у ворот! Пошли!

Евсей, один из Егоровых новиков, двинул коня и поравнялся с Егором.

– Дядька Егор, разреши! Братишка у меня там…

Десятник молчал, то ли отказывая, то ли что-то обдумывая.

– Дядька Егор… – начал было снова новик.

– Молчи! – оборвал Егор парня. – Заводной у тебя никудышный. Заскочишь ко мне, возьмешь Серого. Кольчугу мою вторую бери, Лизка знает где. Тебе впору придется. Здесь не надевай, на привале успеешь. Давай быстрей, Глеб ждать не будет.

– Сделаю, дядька Егор! – гаркнул новик, уже погоняя коня. – Спасибо!

– Обхохочешься… – пробурчал себе под нос Егор, думая о своем. – Вот уж не чаял до такого дожить: чем меньше ратников в Ратном, тем спокойнее. Сказал бы кто раньше…

Пока у ворот собирались три десятка и примкнувшие к ним родичи отроков, уходившие с Глебом, Егор, спешившись, наблюдал за ними со стороны, чтобы не мешать и лучше видеть, что творилось вокруг. Десятник ухмыльнулся: среди покидавших Ратное оказалось и четверо бойцов из десятка Фомы. Из других десятков тоже уходило с пяток воев, примкнувших к заговору.

Егор не знал, что и думать – очень уж ко времени эта беда приключилась, словно боги решили сохранить Ратное, взяв жертву кровью воинских учеников. И горевать бы надо вроде, и спасению, пусть и такому, радоваться. И ведь не объяснишь никому, что смерть мальчишек сейчас спасала другие жизни, не поймут!

К воротам подлетел Евсей, на полном скаку и с заводным конем в поводу. Не последним прибыл, хотя концы по селу отмерял немалые. И коня справно взнуздал; похоже, неплохой ратник из парня получится.

Глеб подал команду к выступлению. Вышли рысью и сразу вперед отправился дозор из пяти ратников.

Егора охватило знакомое любому воину возбуждение, схожее с ознобом, появлявшееся всегда, независимо от того, сам ли он уходил в поход или кого-то провожал на бой, как сейчас. Эх, самому бы с ними… Но Фома, который тоже наблюдал за уходящими воями, словно того и ждал, враз испортил настроение.

– Твоих-то чего не видно? – поинтересовался он мимоходом, но за деланным безразличием и небрежным тоном угадывался напряженный интерес. – Неужто не успели?