Александр Башибузук - Каторжанин

Как выразился унтер Семен Потапыч Серьга, основательный и красномордый мужик с бравыми усиками а-ля кайзер Вилли:

— Солдатская доля такая, вашбродье, помереть, когда прикажут, опять же, за правое дело, святое, можно сказать, тока обидно будет, если без толку сгинем. Ты ужо постарайся, чтобы толк вышел, а мы подсобим чем сможем. Ты боженькой в темечко целованный, тебе и рулить, а то, что каторжанин бывший, так я всякого навидался, уж поверь, иной варнак поболе человек, чем какая-нить морда при погонах.

А вообще, послужившие вволю солдатики, со временем обретают интуитивное чутье, с кем из начальства можно голову сложить не за понюшку табаку, а с кем еще пожить. В этом я убедился, еще когда шастал по Европе в банде рутьеров…

Твою же мать… опять выскочило… Боль Христова! Нет, чтобы вывалить все и сразу, так выдает по чайной ложке. Рутьеры, рутьеры… Кто такие и какого хрена они шастали по Европе, бог весть. Но не суть.

В наличии шестьдесят два ствола — сорок два солдата, шестнадцать ополченцев, ну и я с Собакиным, Стерлиговым и Лукой. Хотя вру, пяток гражданских придется оставить с караваном — тут остаются только бабы, старики и дети. Сгинем мы — сгинут и они, а так остается шанс дойти до места.

Ну и айны, правда в моей команде их осталось вполовину меньше: Тайто и еще трое. Остальные перестали высказывали особенного желания воевать с косоглазыми. Староста успел развить контрпропаганду и опять загнал их под свое влияние. Вот же мудило бородатое…

Итого получается шестьдесят бойцов — вполне достаточно, для того, чтобы кошмарить японские гарнизоны.

С вооружением более-менее прилично — вместо берданок я выдал ополченцам Арисаки. С патронами тоже нормально, японских вдоволь, а к мосинским трехлинейкам поменьше, но тоже хватает. Ну и пулемет, как главный и единственный резерв. Так сказать, последний довод королей. Или короля?

Диспозиция простая как пять копеек, надо постараться тихо снять посты, если таковые имеются, а затем застать японцев врасплох неожиданной атакой. Желательно с нескольких сторон.

До Тымово от Дербинского и Рыковского, где тоже расположены японские гарнизоны, идут сравнительно хорошие, как по Сахалинским меркам, дороги. Но от этих поселков до Тымово добрых полтора десятка верст, то есть, если даже каким-то образом японцы умудрятся сообщить о нападении, помощь придет не раньше, чем через десять-пятнадцать часов, к тому же ночью никто никуда не двинется, будут ждать утра.

То есть, мы прекрасно успеем сделать свое дело и смыться по реке.

— Господа офицеры, — я развернул карту. — Обсудим диспозицию. Павел Иванович, вы говорили, что в вашем отряде есть бывший приказчик из Тымово? Пригласите его к нам…

Через пару минут к костру прибежал совсем молодой парнишка, худенький, но жилистый, подвижный, со смышленой живой рожицей.

— Фрол я! — солидно представился он, пригладив вихры на голове. — И Фрола сын. Семеновы мы отродясь были. Чего изволите, ваши благородия?

— Из Тымово ты?

— Нет, ваше благородие, из Верхней Армудани, а в Малом Тымово приказчиком служил, у купца Карлюкова Ивана Фомича, значитца. Оный из каторжников вышел, майданщиком был, а как на свободу выкупился, дело свое открыл и трактир…

майданщик — подпольный торговец на российской каторге.

— Хорошо, рассказывай, что да как в поселке, а лучше нарисуй, — я вырвал из тетрадки лист и дал его парню вместе с карандашом.

— Дык… — приказчик нерешительно пожал плечами. — Я вроде малевать не обучен. Может написать, чего? Грамоте как раз учен.

— Вот так… — Стерлигов взял карандаш и начертил на бумаге квадратик. — Схематично. Квадратик — это дом, реку и дорогу — разными линиями. Как будто сверху на поселок смотришь.

— А-а-а! — парнишка просиял. — Это можно-с…

— И рассказывай, — добавил я. — Связь, то есть телефонные линии к Дербинскому и Рыковскому есть?

— А как же, есть, но тока мы столбы повалили, перед тем как уходить… — приказчик, высунув от усердия язык, шустрил карандашом по бумаге.

Уж не знаю, умел Фрол рисовать или нет, но схематичный чертеж у него вышел просто замечательный — под стать любому чертежнику.

— Значитца, вот это острог… я литеру «О» для верности начертал. А тутай трактир… — гордо комментировал он, — значитца — литера «Т», а дорога — «Д». Японы? Ну, дык, при остроге казарма есть, тама они, ну и в трактире, но тама начальство, кто постарше значитца, квартирует. Апартаменты знатные Иван Фомич себе отгрохал, с печкой-голландкой и паровыми трубами. А можить кто и по хатам людским сидит… здеся и здеся, справные хаты, исправника и судебного, мудреное такое фамилие… Я все покажу, только меня не забудьте взять с собой…

— Молодец… — похвалил я парнишку. — А теперь посиди молча, где-то рядышком.

По итогам совещания, было решено заходить в Тымово двумя отрядами с разных сторон. Первый, который возглавил я, со стороны дороги, а второй, под командованием Собакина — ударит с реки, но только после того, как мы ввяжемся в схватку и отвлечем на себя японцев, чтобы те не помешали беспрепятственно десантироваться. В мой отряд вошло треть личного состава, в отряд Собакина остальные. Ополченцев я распределил поровну в оба подразделения.

Стерлигов шел со мной, а Луку с Гочкисом, я отрядил подпоручику, чтобы они сразу после десантирования перерезали дорогу на Дербинское. На случай, если туда наладятся отступать японцы.

За прошедшее время, я более-менее освоил французскую трещотку, попутно натаскал великана. Пулеметчиком, конечно, он не стал, но стрелять и перезаряжаться уже сподобился. Мог даже устранить осечку, то есть вышибить патрон из патронника затвором. А вот с практической стрельбой у нас вышло очень скромно, выпустили всего пару кассет. Впрочем, в бою учатся быстрее, а Лука сообразительный малый.

Сразу после совещания принялись собираться.

Арисака, шестьдесят патронов к ней в подсумках, Маузер с четырьмя обоймами, нож и индейский топор — свой набор оружия я менять не стал. Так и подмывало взять с собой шашку, но слегка поразмыслив, я ее оставил. До Тымово еще пилить и пилить, а по лесу с саблей особо не побегаешь. И еще сигнальный пистолет английского производства — он достался мне трофеем со старшего лейтенанта Кабо да его же ручной офицерский фонарик. Гранат бы еще хотя бы пару штук, но таковых у японцев обнаружено не было. Да и в русскую армию они только-только начали поступать. Так что придется обойтись.

Ровно в десять вечера шесть лодок бесшумно отошли от берега. К счастью, река на этом участке вела себя смирно, да и луна на небе светила в полную силу, правда риск напороться на камень или топляк все равно оставался нешуточным. Черт бы подрал, эти гребаные сахалинские водные артерии. Но, как ни странно, вода действовала на меня умиротворяюще, как только отчалили, как сразу нахлынуло очередное видение.