Александр Башибузук - Каторжанин

В станину орудия вдруг с лязгом влепилась пуля, вторая свистнула прямо рядом с ухом.

Лука крутнул орудие на тумбе и сразу же, с резким грохотом, в сторону пакгаузов полетели ярко зеленые трассера, заканчивающиеся дымными вспышками.

Стрельба с берега немедленно прекратилась.

— Можем отчаливать! — заорал из рубки Максаков.

Я зло стиснул зубы.

Гребанные святые угодники! До рассвета — всего полтора часа, а мы возимся как вошки на гребешке. Того и гляди, подкрепление из Арково или Михайловки подойдет. Да и местные могу прийти в себя и организовать контратаку. Опять же, на перехват могут кого-нибудь морем послать. Счет на минуты идет.

Быстро пробежался по палубе к Максакову.

— Еще нет Майи Александровны и ее сестры. Я за ними. Не вернусь через час — отчаливайте.

— Но как…

— Выполнять, мичман! — зло рявкнул я. — Повторите приказ!

— Есть выполнять… Ели не вернетесь через час — отчаливать… — угрюмо пробормотал Максаков.

— Надеюсь на вас, Сергей Викторович… — уже спокойней сказал я и приобнял мичмана. — Не переживайте, я не пропаду…

После чего побежал к сходням.

И уже на берегу понял, что со мной увязались не только Лука и Тайто, но еще и Свиньин с бароном Д`Айю.

— Какого черта?

— Уж извините, Александр Христианович… — на бегу пояснил интендант, — но даже при всей своей нудной и прагматичной натуре, честь и верность для меня не пустые слова. Тьфу ты, как пафосно… Короче, идите вы со своими вопросами куда подальше.

— Я дерусь потому что дерусь! — угрюмо заявил француз словами Портоса. — Ненавижу азиатов! Не отказывайте мне в желании угробить парочку косоглазых макак!

— Вы понимаете, что мы можем остаться на Сахалине?

— Да плевать! — дружно ответили интендант и барон. А француз еще добавил:

— Почему бы и нет? Мне здесь нравится.

Я ругнулся по своей привычке, но гнать их не стал. Каждый выбирает свой путь сам.

С миноносца, чтобы отвлечь японцев, открыли ураганный огонь по берегу и нам удалось проскочить до самой рыночной площади без происшествий.

— Ну и куда дальше?.. — я покрутил головой по сторонам, заметил небольшую группу японских солдат и спрятался за углом дома.

— Чуешь, Ляксандрыч? — Лука вдруг тыкнул лапищей в сторону церкви. — Вроде палят…

— Тама! — поддержал его айн. — Мама стрелять, ее ружье слышать…

Я уже и сам услышал, как сквозь трескотню арисак, пробиваются хлесткие выстрелы из рычажного карабина Майи и едва слышные хлопки револьвера.

— За мной… — я секунду помедлил, выбирая маршрут и понесся по улице.

Через десять минут мы выскочили к зданию магазинчика колониальных товаров, рядом с которым лежала пара убитых лошадей. Чуть дальше, валялось несколько трупов японских солдат. А один из казаков, оставшихся с Майей и Мадиной, распростерся прямо на ступеньках магазина, в разбитой витрине которого то и дело вспыхивали огоньки выстрелов. Японцы вели ответный огонь, мелькая между домов через улицу.

Я ненадолго задумался и хлопнул великана по плечу.

— Отвлеките на себя косоглазых, а я проскочу в магазин.

— Ну, пошло дело… — радостно ощерился Лука, вскидывая Гочкис.

Свиньин, барон и Тайто обошлись без слов и молча кивнули.

Я отдал французу свою винтовку, подхватил висевший на ремне Маузер с присоединенным прикладом и побежал по улочке, чтобы зайти к магазину с торца здания.

Но уже через пару десятков метров, наткнулся на маленькую группу японцев, которые, судя по всему, тоже собрались нанести визит в лавку с той же стороны. Солдатики, пригибаясь, быстро бежали вдоль забора, но, когда забахал пулемет, дружно остановились и растерянно принялись оглядываться.

— Это вам не за бананами на пальмы лазить… — вскидывая пистолет, злорадно процедил я.

Застучали хлесткие выстрелы.

Двое солдат сразу же рухнули в грязь, остальные заметались, но укрыться или сбежать не успели — я стрелял на ходу, но каждая пуля нашла свою цель — как уже говорил, штабс-ротмистр Любич, по-настоящему любил и умел только стрелять.

Наконец, бабахнув в последний раз, Маузер стал на затворную задержку, но к этому времени, я успел добежать к оставшимся в живых практически вплотную.

Истошно взвыл предпоследний, зажимая хлещущий из разрубленной шеи фонтан крови. Последний, пальнул в меня практически в упор, даже не успев приложиться к плечу, а когда понял, что промазал, с воинственным воплем, энергично отмахнулся винтовкой.

Но опять только сотряс воздух — я уже закрутился в вольте и усиливая удар движением бедер, всадил томагавк ему между лопаток, с хрустом перерубая позвоночник.

Честно говоря, сразу после попадания в тело штабс-ротмистра, я побаивался, что мое умение владеть холодным оружием окажутся ни к чему. В самом деле, начало двадцатого века, рулит огнестрельное оружие, а не разные там острые железяки. Но как очень скоро выяснилось, сильно ошибался — томагавком и шашкой я уже отправил в ад едва ли не больше косоглазых, чем из винтовки и пистолета. Думаю, клинок будет властвовать всегда, главное применять его ко времени и к месту.

Расправившись с солдатами, я перемахнул через забор фактории, быстро вбил обойму в магазин Маузера, спустил затвор с задержки и шмыгнул в магазин сквозь пустой дверной проем заднего выхода.

Майя и Мадина, сидели за перевернутым шкафом и отстреливались. К моему дикому удивлению, рядом с ними, палил из винтовки переводчик японец. Ничтоже сумняшеся, палил по своим, тщательно прицеливаясь, спокойно и методично.

Но до конца все рассмотреть, я так и не успел.

Видимо почувствовав взгляд, Мадина резко обернулась и выстрелила в меня из револьвера.

Каким-то чудом, успев шарахнуться в сторону, я заорал.

— Куда палишь, отставить!

Но девочка, все равно успела еще раз пальнуть, и только потом, одновременно обрадованно и перепугано, запищала:

— Я знала, знала, ты за нами придешь!

— Саша!.. — всхлипнула Майя, не отрываясь от своего Винчестера. — Ты…

— А кого ты еще ждала… — проворчал я, потирая ушибленное плечо. — Так, дамы и господа, прошу на выход. Уходим, пока японцы отвлеклись.

— С нами раненый, — предупредила девушка.

Я повел взглядом и только сейчас заметил в глубине торгового зала казака из сопровождения. Он хрипло стонал, привалившись спиной к стене, а на бинтах, которыми была перемотана его грудь, расплывалось большое красное пятно.

— Я его понесу! — переводчик метнулся к раненому. — Не переживайте, я смогу…

Но только закинул его на спину, как на улице треснуло несколько выстрелов, и прапорщик со стоном рухнул на пол.

— Черт… — я стянул с него казака и сразу понял, что тот уже мертвый; в затылке пузырилась кровью маленькая дырочка.