Влад Поляков - Падение полумесяца [СИ]

Ягеллончику хотелось одного, а вот Софье Палеолог другого. Но не бежавшей в Литву с малой частью своих сторонников неудачливой мятежнице было проявлять явно свои желания. Требовалось действовать, но с опаскою, дабы не промахнуться во второй раз. Великое княжество Литовское было последней для Палеологов возможностью вернуть себя настоящую власть. А уж каким образом — это не было столь важно. Потому Софья и собрала тех, с кем можно было обсудить теперешнее довольно печальное положение — своих детей. Тех, конечно, кто уже и достиг подобающего возраста и вместе с тем готов был не просто слушать, но и говорить по делу, а не впустую языком молоть.

Елена, великая княгиня Литовская, Василий, принимаемый в Вильно как единственный законный наследник Ивана III, а также младшие, Юрий с Дмитрием, не выносящие как друг друга, так и своего старшего брата. В особенности своего старшего брата, благо Василий своей надменностью и впрямь не давал повода для хорошего к себе отношения даже родным братьям. Это сейчас, вынужденно бежав за пределы Руси, он старался сдерживать свой нрав в меру сил. Старался, скрипел зубами, но то и дело срывался, оказываясь тут, в замке, пожалованном бежавшим Палеологам. Опасался же грубить лишь матери, понимая, чьим умом пользуется, да Елене, от которой теперь зависело благополучие всего семейства.

— Что, дети, думаете, наши дела совсем уж плохи? — неспешно ходящая взад-вперёд по небольшому светлому залу Софья куталась в шаль, невзирая на лето. С возрастом Палеолог стала мёрзнуть даже в тёплое время года. Хотя лето в Литве и лето в родной Морее всё же несколько разные.

Василий мрачно засопел, схватив кубок венецианского стекла, наполненный красным, словно кровь, вином. Юрий с Дмитрием проворчали нечто маловразумительное, злобно косясь на старшего брата. Видимо, он опять смог их разгневать, да так, что оба на время забыли даже неприязнь друг к другу. Особенно Дмитрий, который больше остальных был раздосадован бегством в Литву. Считал, что уж он то, пользующийся у отца доверием как начинающий полководец, мог бы избежать серьёзной опалы, оставшись в Москве. Мог, но… всё же не осмелился рисковать, сочтя бегство более безопасным. И теперь вот немного сожалел, хотя и не говорил об этом вслух.

— Отец меня всё равно любит, — проворковала Елена. — Я уже писала ему и получала ответы. Я очень-очень просила, говорила о любви не только к нему, а ко всей своей семье…

— Ты для него любимая доченька, тебя и младших он и не собирался трогать, — процедил Дмитрий. — Угроза только для матери и нас. Особенно ей и Василию! Отец не прощает покушения на свою власть.

— Я знаю, — Елена словно стёрла улыбку с лица, становясь серьёзной. — А мама видела и мои письма, и ответы отца. Я стараюсь смягчить его, упросить, чтобы он не преследовал свою семью. «Беспокоилась», что это вызовет возмущение других государств. Разных, а не только тех, с которыми Русь и так враждует. Если бы не наш дядя Андрей…

Тут Софье и сказать было нечего. Её брат, Андрей Палеолог, делал всё, как надобно, покорно исполнял приказы, чтобы в итоге вместе с сестрой получить то, что по праву должно было принадлежать их роду — власть, пусть не в Риме Восточном, а Риме Третьем, что они намеревались сделать из этой дикарской Московии. Но…

— Проклятые Борджиа, — прошипела Палеолог, на несколько мгновений тебя власть над чувствами и сжимая кулаки до боли от впившихся в кожу ладоней ногтей. — Ну вот что им понадобилось на Руси, что? Торговля? Она и так была. Уния? Только не этому королю-тамплиеру, он словно бы год за годом всё сильнее насмехается над настоящей верой в Господа!

— Союз с обязанным ему царём, мама, — грустно вздохнула великая княгиня Литовская. — Если даже отец и позволит нам, своим детям, вернуться, то нескоро. И наследник теперь Дмитрий и только он. Борджиа! Они сделали так, что Палеологи больше не могут надеяться сесть на Московский трон.

— Возвращаться? Сестра, ты о чём? — чуть ли не взвыл Василий. — Я точно не вернусь, не хочу оказаться в монастырской темнице. В одной из тех, куда мы хотели посадить Волошанку и её отродье. Говорил я, что Митьку нужно было следом за отцом отправить. Тогда яд могли и не найти. Доминиканцы помогли бы. Или из Стамбула прислали бы умельца. Теперь поздно.

— Поздно, — эхом отозвался доселе молчавший Юрий. — Если Борджиа куда-то приходят, то они или травят или защищают от ядов. Они лучшие.

Тут все были свои, вокруг находились преданные именно Палеологам люди, а потому никто и не думал сдерживаться, скрывать что-либо. В том числе и прямую причастность к смерти Ивана Молодого, сына Ивана III и не просто наследника, а ещё законного соправителя.

— Я не хочу быть простым изгнанником-нахлебником! — аж взвизгнул Василий, и силой поставив уже почти пустой кубок на стол. — Деньги, что мы сумели взять, рано или поздно закончатся. Мама, что нам теперь делать?! Ты должна знать, ты же умная!

— Расплачься ещё, — процедил Дмитрий. — Мне тоже нужен хотя бы один хороший город во владение, не откажусь и от большего. Только кто нам их теперь даст? Её муж? — кивок в сторону Елены. — Может и даст, один на всех! Хватит, чтобы жить. Жить и сожалеть об утраченном. Если только помочь Ягеллончику с присоединением Польши. Быстрым присоединением, а не когда-нибудь потом.

— Хочешь, чтобы нас и отсюда выгнали? — поёжился как бы наследник русского престола.

— Не о том говорите, — Елена уже не ворковала, скорее каркала, пусть и не хрипло, а звонко так, убедительно. — Третий Рим! Это идея, она не привязана к Москве. Мы, Палеологи, есть наследники Византии. Только мы, других попросту не осталось. Где мы, там и Третий Рим! Если отец выбрал другое, то нам остаётся лишь оставить надежду на возвращение в Москву и найти другое место, чтобы там воздвиглась наша мечта.

Елена была убедительна, своими словами сумев задеть струны в сердце если не всех, то большинства. Сама Софья Палеолог согласно кивала головой в такт словам дочери, прежде чем самой дополнить произнесённые вслух мысли родной крови.

— Учитесь у своей сестры, дети. Она поняла то, к чему я старалась вас подвести. Да, у нас не получилось сесть на Москве. Горько, обидно, но преодолимо. Зато я смогла сделать так, чтобы наша кровь закрепилась и на других престолах. Пока на литовском. А ещё есть Польша. Положим её в карман Александру, тогда он станет ценить свою милую жену, нашу сестру и дочь ещё сильнее.

— И ждать ещё два десятка лет, — вздохнул Дмитрий. — Пока Елена родит мужу наследников, пока она подрастут… Долго!

— Спешить иногда куда опаснее. Очень часто опаснее, — прошипела бывшая русская царица. — Я поспешила, слишком насела на Волошанку и её хилое отродье. Нужно было или травить щенка сразу или выжидать до последнего, опутывая Ивана верными нам людьми. Убрать Курицыных, Ряполовских, Патрикеевых, но до поры не лезть к патриарху. Но нет, я возгордилась, подумала, что раз всё идёт так хорошо, то можно сделать несколько шагов там, где следовало ограничиться парой, может быть и одним. И вот… Снова я этой ошибки не допущу.