Влад Поляков - Падение полумесяца [СИ]

Известно что творилось с османским флотом после завершения первого Крестового похода, устроенного Борджиа. Он вроде как частично и остался, но заметно убавился в числе — ну очень-очень заметно — и почти не осмеливался высунуться за пределы Чёрного и Мраморного морей. Сказывалось резкое и неожиданное для османов отставание от итальянских кораблей. Особенно что касается числа и качества артиллерийских орудий. Конечно же, султан Баязид II пытался что-то сделать, да и щедро выделял золото из изрядно оскудевшей казны, только вот время, оно неумолимо. Никак нельзя восстановить флот почти из ничего да ещё в столь короткие сроки, да к тому же освоить новые приёмы морской тактики и стратегии, когда днём с огнём не найти желающих этим приёмам обучать. Иными словами, и строительство кораблей не могло быть ускорено — лес и прочее нужно было найти, подготовить, высушить, а потом ещё и заложить корабли на верфях, которых тоже не так чтобы огромное количество — и команды для этих кораблей приходилось готовить почти по старому.

Каков итог? Когда объединённый флот крестоносцев оказался у Дарданелл, вся надежда была именно на стены крепости и мощь многочисленных её орудий. Тут денег и опытных воинов действительно не жалели. Понимали, что Дарданеллы — ключ к сердцу империи, жадничать во всём, что касается такой защиты, схоже с добровольным подставлением спины для тычка туда острым кинжалом. Да и немалую часть имеющихся кораблей султан раздираемой междоусобицами империи туда поспешил отправить, почувствовав угрозу.

Не помогло! Да и как оно вообще могло помочь, если итальянские корабли, на палубах которых устанавливались ракетные батареи, держались самую малость, но за пределами дальнобойности крепостных орудий. Вот тут и сыграла свою роль относительная устарелость османских пушек в сравнении с теми же итальянскими и испанскими! Зато ракеты, массово запускаемые с моря, раз за разом находили свою цель, их довольно большой разброс был не столь важен за счёт ну очень большого числа. Менялись корабли, и всё новые ракеты отправлялись в цель. Попытка же остатков османского флота что-либо сделать достойно встречалась уже обычной артиллерией и побитые корабли вынужденно отползали обратно на обрывках парусов и малом числе ещё действующих вёсел. Ну те, которые вообще сумели выйти из-под обстрела, а не затонуть посреди пролива или приткнувшись к берегам.

Малый риск и большая эффективность — вот чем руководствовался Гарсия де Лима, умеющий как просто исполнять приказы, так и делать это с должной гибкостью, ориентируясь по обстановке. Вот и тогда ему потребовалось двое суток обстрела сперва исключительно ракетами, а потом и обычной корабельной артиллерией, прежде чем высадить на берег отряды, долженствующие поднять флаги крестоносцев над тем, что осталось от крепости. Ну и попутно сокрушить тех немногих османов, кто ещё мог продолжать цепляться за изрядно обгорелые камни и стены в многочисленных пробоинах.

А они цеплялись! Кто-то оставался добровольно, ну а некоторые… Подавившие остатки сопротивления защитников крепости солдаты, пожалуй, в первый раз увидели такое зрелище, как артиллеристы, прикованные к своим орудиям или просто к стенам. По настоящему прикованные, без каких-либо преувеличений, железными цепями, чтоб уж точно не могли отступить. Дикость, варварство… а ещё свидетельство того, что османы были в отчаянии, осознавая, что всё вокруг них рассыпается.

Пленные? Немного, но они были, да и рассказать смогли немало. Из того, что знали, конечно. Вот и поведали, что немалую часть гарнизона составляли янычары, но поняв, что Чанаккале уже никак не удержать, они, повинуясь заранее полученному приказу, отступили в сторону Стамбула. Они отступили, а вот фанатики, взбудораженные проповедями мулл и большими дозами опиума, они остались. Как и прислуга орудий, которая оставаться не хотела. Да и опиум им давать означало сделать стрельбу ну совсем уж не точной.

Разумеется, общую обстановку в Османской империи Гарсия де Лима знал и так, но вот частности, их получалось узнавать только вот так, посредством допроса пленных. И они, частности эти, откровенно радовали. Если уж артиллеристов приковывают к орудиям цепями — это значит, что в победу над крестоносцами среди османов верят разве что одурманенные речами и опиумом фанатики. По настоящему же сражаться, не будучи готовыми отступить и в то ж время являясь настоящими, умелыми воинами — тут, пожалуй, оставались лишь янычары, но их число тоже не могло сильно увеличиться. Конечно же, новых христианских мальчиков из числа взятых по девширме и купленных на рабских рынках набрали. Но требовалось время для их обработки, обучения, вложения в головы фанатичной преданности исламу, Османской империи и лично султану. А люди не вырастают за пару лет из мальчиков в мужи. Естественный ход времени, он разве что богам подвластен, но никак не простым смертным. Аллах же явно не спешил проявлять милость к своим верующим. Ну или делал это столь незаметно и без явного результата, что на подобное и внимания обращать не следовало.

Как бы то ни было, а крепость Чанаккале пала, тем самым открывая путь в Мраморное море, а там и к Стамбулу. Настоящему сердцу империи. Используя власть командующего объединённым флотом, де Лима оставил не только неплохой гарнизон, что должен был заняться, используя как пленных, так и собственные силы, приведением крепости в мало-мальски приемлемое состояние, но и немалое число кораблей. Командовать же ими должен был Витторио да Крионе, испытанный во множестве сражений его заместитель.

Почему столь важная персона оставалась вроде как за бортом основной цели, взятия Константинополя? Ответ был прост, хотя понятен далеко не всем, кто желал преджде всего явной, зримой славы. Если Чанаккале — ключ от Мраморного моря, то и охранять этот ключ нужно как подобает, со всех сторон. В том числе и с моря. Ошибиться в столь важном деле — в Риме подобного не прощают. Глупость — вот тот грех, который Чезаре Борджиа и его родственники считали куда серьёзнее иных. Хотя бы потому, что он, как правило, исцелению не поддавался. И верно говорили древние, что кого боги хотят наказать — первей всего разума лишают.

Де Лима раз и навсегда уяснил то, что ему втолковал король. О существовании четырёх важнейших ключей, из которых до недавнего дня лишь один был в руках Рима. Что за ключи? Те самые, дающие возможность быстро и без проблем перебрасывать войска и товары, в зависимости от ситуации. Первый, не так давно полученный Италией — Египет, а точнее выход к Суэцкому заливу, а далее к Красному морю, а оттуда и к океану. Тому самому, Индийскому, столь важному в свете всего случившегося. Второй ключ — Гибралтарский пролив, ограждённый с двух сторон Гибралтаром и Танжером. Первый был под властью испанской короны, второй же принадлежал Португалии. Союзники, особенно Испания, но всё равно не своё и без каких-либо возможностей наложить руки на это сокровище, дающее выход из Средиземного моря в Атлантику.