Комбат Найтов - Амурский вальс [litres]

Главную роль во всех этих делах сыграл Алексей Луцкий, сумевший выделить из арестованных в штабе главные фигуры и разговорить Юрика. Как сказал позже товарищ Сергей, это было не слишком сложно, парень конкретно подсел на опиум еще до появления Беренса. В общем, удалось раскрыть это дело и вынести его обсуждение на Морское собрание, куда привезли и Беренса, и Розанова. И вовсе не потому, что Илья беспокоился, что их освободят силой, как сказал Дафа. Жалованье офицерский состав не получал с октября месяца, когда стало понятно, что Колчак сдулся. А влияние на плавсостав «герой боя в Ирбенском проливе» имел. Он был «центральным уговаривающим» Розанова, и ему – верили! Именно поэтому его судьбу предстояло решить именно Морскому собранию. Илья сказал, что деньги, обнаруженные у генерала и адмирала, пойдут на выплату задолженности за октябрь – январь, а с 28 января никаких выплат производиться не будет, так как все, кроме шести человек, подвергавшихся сильнейшей обструкции со стороны других офицеров, самовольно покинули свои корабли и боевые посты.

– Позволю себе напомнить, что власть в городе и области не менялась. Она принадлежала и принадлежит Временному правительству Земской управы. То, что в его состав ввели четырех человек, отвечающих за оборону города, вовсе не отменяет тех договоров и трудовых соглашений, под которыми вы все расписывались. Я, как исполняющий обязанности коменданта крепости, начальника гарнизона города и командующего Сибирской флотилией, до определенного момента не требовал от вас исполнения ваших прямых обязанностей. Но времена меняются: я был вынужден арестовать двоих из шести офицеров, продолжавших служить в гарнизоне. По их словам, на них оказывалось мощнейшее давление с вашей стороны, господа офицеры, и они были вынуждены подчиниться требованиям нового японского атташе и задержать выплату жалованья матросам и рядовым второго экипажа, сказав, что мы, командование крепости, не даем денег. Рассчитывали на то, что экипаж взбунтуется. Мы провели там собрание, на котором сами матросы и солдаты выразили недоверие кавторангам Посьету и Макарьевскому, сместив их с должностей командира и начальника штаба экипажа.

Мною получен приказ командующего фронтом в кратчайшее время произвести ремонт и восстановление минно-артиллерийских позиций крепости Владивосток. Для этого требуется восстановить дальномерные и наблюдательные посты на всех участках обороны, разместить новые орудия на тех позициях, которые были разукомплектованы в течение 1914–1920 годов, изменить расположение и конфигурацию минных полей, прикрывающих позиции. Для проведения такого объема работ требуется слаженная и дружная работа всего гарнизона крепости. И в первую очередь требуется привести в боевую готовность имеющиеся корабли. Фронт двинулся вперед, его войска сегодня освободили первую станцию на отчужденной территории КВЖД: Мудань Ула. В этих условиях возможны провокации со стороны японских оккупантов. Льда больше нет, флота у нас нет. Сдерживает противника только наличие в этом районе трех боеспособных дивизий: двух Амурских и дивизии Народной милиции. Без боя город японцам сдан не будет.

– Силенок не хватит… – раздался возглас из зала.

– Господа мореманы, не вам наши силенки мерить. После того, как вы утопили две Тихоокеанские эскадры и сами передали противнику проходы в минных полях, город с моря уязвим. Мы можем драться только на берегу. Десяток речных мониторов и четыре миноноски нас не спасут, но противник знает, что он – «корм для корюшки» в наших глазах, и пощады ему не будет. На том и стоим. А у кого духу не хватает встать в наши ряды, того мы, в принципе, и не зовем. Вот только когда с моря ударят их броненосцы, тогда не жалуйтесь, что ваши дома и семьи страдают. Сдаваться, как вы, мы не будем. Это – наша земля, мы за нее и деремся. Забирайте ваших приятелей, нам воры и трусы не нужны.

– Нет, комиссар! Нам они тоже ни к чему. Пошлите их штаб, к Духонину, чтоб воздух не портили. Что Москва шлет, какие системы? – сказал пожилой генерал береговой службы.

– В основном обуховские: четырех-, пяти-, шести-, семи-, восьми-, двенадцати- и две четырнадцатидюймовые пушки Виккерса, производства 1916–18 годов. Зенитные орудия из-под Москвы, с восьмого завода. Орудия до шести дюймов, включительно, в башнях и полубашнях, остальные – только со станками. Предписано бронировать на месте. И боеприпасы к тем, которые на балансе крепости не числятся.

– Полный список есть?

– Есть, конечно.

– Генерал-майор Аксенов, начальник артиллерии. Разрешите приступить к обязанностям?

В зале раздался свист и улюлюканье, но старый генерал так взглянул на свистящих, что они притихли. Илья показал ему место рядом с собой на трибуне. Обменялись отданием чести, затем хрипловатый голос генерала назвал еще несколько фамилий и пальцем показывал им место в строю слева от себя.

– Это начальники артиллерии на все форты и все спецы по приборам управления. Разрешите следовать на ГКП?

– Вначале – в штаб в порту, всех оформим, наметим круг задач и необходимые силы и средства.

– Есть! Нале-во! Шагом! Марш! – генерал кратко приложил ладонь к козырьку фуражки и пошагал вслед за подчиненными. Остальным Илья дал на размышление сутки, после этого обещал всех не вышедших на службу уволить.

– Это – армия и флот, господа. И нянчиться я с вами не буду.

Большинство офицеров почти с негодованием смотрели на Илью, их раздражала его молодость и жесткость. Он даже не пытался их уговорить. Плохо, конечно, что из плавсостава сразу никто не отозвался, но наиглавнейшая задача была решена: артиллеристы появились. Остальное – по ходу пьесы!

По приезду в штаб, а артиллеристы добирались туда на трамвайчике, пришлось их немного подождать. После того, как они подписали новые заявления на занятие «условно-вакантных» должностей, их направили в кассу штаба, где им было выплачено денежное довольствие по старому штатному расписанию и выданы карточки на получение суточных пайков уже по новому расписанию с учетом иждивенцев, членов семьи. Этого при «старой» власти не было, а цены в городе не просто кусались, а были атомными! Обсудили детали, составили план работ, черновой, попросили их подумать над его наполнением, так как требовалось составить смету работ, и отпустили по домам.

А против остальных запустили «главное оружие» – бухгалтерию. Тех, кто не хотел подписывать новое назначение, а хотел просто получить деньги за октябрь – январь, тем подписывали выплаты только после сдачи имущества по своему заведованию, а отсутствующие материальные ценности и ремонт дефектного оборудования производился за счет вычетов и обременений. А так как насиделись они в «отпуске» почти восемь месяцев, а аудита здесь давненько не проводилось, то очень многие оставались и вовсе «без портков», ежели начинали кочевряжиться и отказываться «служить большевикам». Подействовало безотказно! Даже «безлошадные» появились, на все командные места небольшие очереди образовались. Но работа закипела! Благо что до 1914 года крепость строили качественно и с большим запасом прочности. Многое из того, что требовалось срочно сделать, удавалось быстро ввести в строй. Но были и неприятные моменты, часть стволов и лафетов поступили не с заводов, а с различных складов флота и непосредственно с Ржевского полигона, причем большая часть из них имели маркировку МА, морская артиллерия. А станки для них, естественно, имели маркировку СА, сухопутная артиллерия. Плюс к этому часть орудий была явно трофейной. Нашлось несколько стволов, которые были полностью расстреляны. Тем не менее три четверти поступивших орудий были комплектными, новыми, и имели запасные стволы. Это в основном были пушки Кане, выпускавшиеся на ОМЗ (Обуховском Механическом заводе), и 18 орудий «Виккерс» 203 мм. Кроме того, вернули 14 мортир Шнейдера из 38, снятых в 1915 году. Плюс поставили 28 107-мм пушек Шнейдера. Но основным орудием стала 130-мм пушка образца 1913 года. 48 штук, но чисто морские, с морскими тумбами и с однойприсланной полубашней. Правда, с чертежами для постройки облегченных, с противоосколочной броней, башен. Оба орудия 356 мм были морскими, английскими, а станки – крепостными, аналогичные тем, которые стояли в Порт-Артуре. Использовать их на максимальную дальность было невозможно. Так, попугать. Хотя генерал Аксенов сказал, что знает место, где установить их, так, чтобы перебивали все известные ему японские системы. Шесть 305-мм пушек Обуховского завода были тоже морскими, для них прислали башни, в разобранном виде, изготовленные в Петрограде, на Охте. Но проекта этой батареи попросту не было. За него взялся Унтербергер, тоже сумевший каким-то образом уговорить вначале троих бывших сослуживцев, а после собрания их стало пятнадцать.