Александр Михайловский - Непобедимая и легендарная: Непобедимая и легендарная. Призрак Великой Смуты. Ясный новый мир [сборник litres]

– Сэр Эрик, – переспросил Уинстон Черчилль, – вы сказали, что «Тайгер» взлетел на воздух? Но, черт возьми, каким образом?

– Наши специалисты, – сухо ответил первый лорд Адмиралтейства, – пришли к выводу, что тут, скорее всего, имела место трагическая случайность. Вполне очевидно, что русские линкоры стреляли с почти предельной для них дистанции. А в таком случае снаряды падают на цель по очень крутой траектории. Палубная броня линейного крейсера «Тайгер» имеет толщину всего в один дюйм. Для русского тяжелого двенадцатидюймового снаряда, даже на излете – это все равно что ничего. Один случайный снаряд, угодивший в артиллерийские погреба «Тайгера», и корабль взлетел на воздух.

– Это просто возмутительно! – гневно воскликнул Черчилль. – Наши хваленые линейные крейсера на поверку оказались жестяными лоханками, способными пойти на дно всего лишь от одного попадания вражеского снаряда. Впрочем, в настоящий момент это уже не так важно, поскольку этих крейсеров у нас уже, увы, нет. Конечно, нам следует позаботиться об усовершенствовании тех кораблей, которые пока что еще находятся в достройке. Но об этом, джентльмены, мы должны будем поговорить в следующий раз, предварительно посоветовавшись со специалистами. Сейчас меня интересует совершенно другое…

Черчилль пыхнул сигарой и сделал паузу, собираясь с мыслями.

– Сэр Эрик, – наконец сказал он, – каким образом эти русские смогли взять на мушку наши корабли, да так точно, что попали в них буквально первыми же снарядами? Причем, как вы уже нам сказали, находились они вне дистанции прямой видимости?

– У меня нет ответа, сэр Уинстон, – пожал плечами первый лорд Адмиралтейства, – все наши специалисты сами находятся в смятении. Возможно, чуть позже наша разведка и приоткроет завесу над этой тайной. Но не сейчас. Пока мы только можем предполагать, что запредельная для нас точность стрельбы русских линкоров, скорее всего, как-то связана с кораблями из состава так называемого отряда адмирала Ларионова, находившихся в составе русской Северной эскадры. Но стреляли по нашим кораблям однозначно именно русские линкоры – в составе соединения адмирала Ларионова таких калибров просто нет, и нам об этом уже хорошо известно.

– Понятно, сэр Эрик, – озадаченно покачал головой Черчилль, – действительно, давайте лучше поручим выяснить этот вопрос разведке. Насколько, как я понимаю, гунны в этот раз также проявили ранее не свойственное им проворство и сумели поймать нашу эскадру, отходившую после огневого контакта с русскими?

– Тут все проще, милорд, – ответил первый лорд Адмиралтейства, – по свидетельству очевидцев, контр-адмирал Худ, принявший командование после гибели адмирала Пэкинхема, вывел в темноте наши корабли прямиком на германскую эскадру, идущую без ходовых огней. Немцы полностью использовали эффект внезапности и стреляли по нашим кораблям, шедшим на полной скорости, почти в упор, с дистанции не более двадцати кабельтовых.

«Инфлексибл» и «Индомитебл» взорвались почти сразу же. На такой дистанции немецкие снаряды не смогла выдержать даже броня главного броневого пояса. Контр-адмирал Худ погиб на мостике «Индомитебла», после чего получившие значительные повреждения «Нью-Зиланд» и «Австралия» попытались скрыться с места этого побоища. «Австралии» повезло, и она смогла вернуться на базу. «Нью-Зиланд» исчез бесследно и, скорее всего, он стал жертвой германской подводной лодки.

– Хватит, джентльмены, – решительно сказал Ллойд Джордж, – сейчас нам предстоит решить несколько иной вопрос. А именно – что нам делать дальше. Ведь наша идеальная блокада, выстроенная вокруг гуннов, теперь может считаться просто фикцией. Более того, насколько я понимаю, эскадра линейных крейсеров адмирала Хиппера ушла вместе с русскими в их новый порт Мурманск и теперь угрожает оттуда нашим коммуникациям в Атлантике. Да и о захвате русскими Шпицбергена вам тоже, наверное, уже известно. Теперь у русских в Мурманске есть собственная угольная база, и они больше не зависят от поставок топлива из центральной России. Сейчас меня интересует только то, что должно сделать правительство Его Величества для того, чтобы, по возможности, минимизировать последствия этих событий. Сэр Артур, что там у вас с Норвегией?

Министр иностранных дел лорд Артур Бальфур несколько замялся, обведя взглядом присутствующих.

– Джентльмены, – произнес он, – я должен сразу вам сказать, что норвежское правительство просто в бешенстве от такой наглости русских. Как вы знаете, мы уже обещали им Шпицберген, и сейчас они чувствуют себя обворованными. Но…

– И что «но», сэр Артур? – поинтересовался Ллойд Джордж.

– Главное «но» – это то, что русские пригнали на Шпицберген эскадру, – ответил лорд Артур Бальфур, – корабли которой могут запросто перетопить весь норвежский флот. Без нашей прямой военной поддержки норвежцы не шевельнут и пальцем, тем более что их права на архипелаг, мягко говоря, весьма сомнительны.

– Это исключено, – твердо сказал первый лорд Адмиралтейства, – до полного выяснения всех причин нашего поражения в сражении у Бергена мы не имеем права рисковать новыми линкорами. А ничем другим русских со Шпицбергена не выбить. Кроме того, не забывайте про немецкие линкоры адмирала Шеера, которые станут хозяевами Северного моря в том случае, если наши линейные эскадры уйдут на север, чтобы воевать с русскими. Нет, нет и еще раз нет, джентльмены. Риск слишком велик, и он ничем не оправдан.

– Хорошо, сэр Эрик, – кивнул Ллойд Джордж, – мы согласны с вами. В таком случае скажите – что мы можем предпринять, раз уж нам невозможно добраться до этих русских ни на севере, ни на юге?

– Быть может, сэр Дэвид, – нарушил молчание глава военного кабинета, лорд Альфред Милнер, – нам стоит подумать о том, как бы вынудить Норвегию вступить в войну на стороне Антанты? Если мы будем контролировать оба берега Норвежского моря, то наша морская блокада станет еще совершенней, а базирующиеся на Бергене линкоры с легкостью могли бы быть направлены как на юг, против адмирала Шеера, так и на север, против адмирала Хиппера. Если бы мы и раньше контролировали Норвегию, то такого позора с нами бы не случилось.

– А если норвежское правительство, – снова пыхнул сигарой Черчилль, – возьмет да и откажется вступать в войну на нашей стороне?

– В таком случае, – сказал Ллойд Джордж, – сэр Артур должен будет сообщить им о том, что такой недружественный по отношению к нам шаг совершенно не в их интересах, поскольку в таком случае мы их просто оккупируем. Да, да, джентльмены, когда на кону стоит судьба империи – что значат интересы каких-то там норвежцев. Нам нужны их порты и их территория. Вы все поняли, сэр Артур?