Михаил Кисличкин - За Веру, Царя и Отечество!

О том, что Корнилин лег в больницу из-за обострения язвы желудка, я узнал от Реброва во время его визита в наше училище. Генерал-майор любил порою заехать к нам в Павловск, надеть левитирующий ранец и летный комбинезон и отлетать несколько кругов над полигоном, заодно отстреляв пару обойм по мишеням. Ребров стремился поддерживать свою магическую силу и боевые навыки в норме, жалуясь на обилие штабной работы. Я обычно составлял ему компанию, иногда мы устраивали учебные воздушные бои для моих офицеров. Которые я даже порою проигрывал… из уважения к начальству. Ну, а потом чай с закуской и иногда чего покрепче Реброву и разговор о делах насущных в моем кабинете.

О болезни Корнилина шеф отдела специальных операций говорил спокойно – мол, житейское дело, обычная плановая операция во избежание ухудшения. Казак он крепкий, еще не старый – волноваться не о чем. Я этому и особого значения не придал. Поэтому сообщение по радио о его смерти стало для меня настоящим шоком. Председатель исполнительного военно-народного комитета умер от остановки сердца прямо на операционном столе. Как потом показала экспертиза – опытный врач допустил ошибку. Находящемуся под хлороформным наркозом больному при ухудшении сердечной деятельности вкололи адреналин. Сам ли доктор так ошибся или ему подсказали – неизвестно. Но на следующий день после смерти Корнилина, на экстренном совещании большинством голосов председателем комитета был выбран министр промышленности России Анатолий Константинович Выпин. Он же стал главным распорядителем на похоронах и взял на себя руководство расследованием смерти Лавра Георгиевича. Расследование скоро зашло в тупик – взятый под домашний арест доктор покончил жизнь самоубийством, написав записку, что не может больше продолжать жить с таким грузом вины на совести, а других следов кроме врачебной ошибки найти не нашлось. Просто ошибка…врач волновался во время операции высокопоставленного лица и забыл о противопоказаниях применения адреналина при наркозе.

Через несколько дней после похорон подвыпивший Ребров впервые по-настоящему разоткровенничался со мной. Мы остались поздним вечером вдвоем в моем кабинете, и нам обоим было в тот момент очень и очень плохо. Бывает так когда уходит кто-то близкий… Хотелось выговориться, помянуть Корнилина, понять, что нам ждать дальше. Генерал был мрачен как туча и молчалив, а в его глазах появилась какая-то тоска. Я поначалу молча пил крепчайший чай, Ребров тоже, только наполовину смешав его в кружке с коньяком. Удар был сильнейший, но оказалось, что все не так плохо как я думал. Когда генерал все же разговорился, все оказалось еще хуже…

Матвей Филиппович посвятил меня в некоторые подробности подковерной политической борьбы в комитете. Формально комитет был един как "народ и партия" и голосовал по важнейшим вопросам единогласно, но реально его члены разделились на две крупные фракции – условные "военно-консервативную" и "народно-либеральную". "Народники", чьим неофициальным лидером считался Выпин, отвечали за реформы и экономику и, в общем-то, неплохо справлялись, страна приходила потихоньку в себя. Но при этом постоянно критиковали "узколобых консерваторов" в погонах, которые имеют одну извилину от фуражки, не дают развернуть реформы вовсю и вечно принимают половинчатые решения. Пока был жив Корнилин – он ухитрялся соблюдать баланс интересов, против авторитета "спасителя отечества" не пойдешь. Но после его смерти случилось неожиданное – за назначение Выпина председателем комитета, проголосовали министр юстиции и министр внутренних дел, которые раньше считались "консерваторами" и власть в комитете твердо перешла к "народникам".

– Чудно получается, но кроме как с тобой мне откровенно и поговорить не с кем, – устало сказал после третьего стакана "чая" генерал, расстегнув ворот мундира. – Никогда бы не подумал, что такое случится. А вот поди же ты… Маленькая девочка оказалась другом и соратником, который точно не сдаст. Мы же с тобой вместе нашли Корнилина, мы оба маги…но главное мы сейчас гарантированно в одной связке.

"Ага, ты да я, да мы с тобой", – подумал я, глядя как он посыпает сахаром дольку лимона. "Я один поначалу все тянул. И вытянул бы победу и без тебя, мой генерал".

– А теперь чего от народников ждать? – Спросил я вслух.

– Не бином Ньютона. Большой кадровой чистки, – Ребров, поморщившись, закусил лимоном глоток чаю, прикурил папиросу и крепко затянулся. – Сначала Выпин поставит на ключевые посты своих людей. В том числе и в армии. На меня уже в штабных коридорах смотрят как на прокаженного, которому недолго осталось… Руку жмут, а глаза отводят… Верные корнилинцы Выпину не очень-то нужны, их постараются с важных мест тихонько убрать. А мы с тобой Таня как раз самые верные корнилинцы и есть, так что мимо нас не пройдут. А потом – потом посмотрим. Самое страшное, если они развернут вовсю реформы. В стране куча противоречий, надо действовать очень осторожно. С вопросом о земле масса сложностей, много недовольных промышленной политикой. Но этим либералам хрен что объяснишь. А еще война на пороге.

– С Суомией? – деловито спросил я.

– Как догадалась? – Поднял взгляд на меня генерал.

– А с кем еще? – Пожал я плечиками. – К тому же я газеты иногда читаю. И вижу от статьи к статье ускоренную пропагандистскую предвоенную накачку. Да и в армии всякие слухи ходят…

– Твоя правда, – согласился со мной Ребров. – Лавр Георгиевич хотел решить дело миром. Суомии предлагали официальное признание независимости, мирный договор и вчетверо большие территории на Ковском полуострове. Взамен – всего лишь отодвинуть границу от Питера до сотни километров, за город Ваборг. Получили отказ. Кроме того суомы проводят скрытую мобилизацию и накопление сил на границе.

– А за ними стоит Северная Федерация, – добавил я. – Это их протекторат. Крутая каша заваривается.

– Северяне это фактор, – кивнул Ребров. – Но в открытую они нам войну не объявят, им проблем с Райхом хватает. Я так думаю. Но Суомам охотно помогут и добровольцами и ресурсами. События в Дакии многих насторожили. Нас теперь считают де-факто союзником империи. Я тебе больше скажу, совсем уж секретную вещь, – наклонился ко мне поближе Ребров. – Тебе можно. У Корнилина был посланник Антанты из соединенного королевства. С одним предложением – разорвать пакт о ненападении с империей и прекратить поставлять Райху стратегические ресурсы – нефть и железную руду. Взамен – суомы принимают наше предложение, отдают территории у Питера и проводят демобилизацию, северяне заключают с нами пакт о ненападении. А франсуазы прощают большую часть старых долгов, тех, что еще с самодержавия остались.